тамбур, гремя ведрами, вошла Зубайда.

— Простояла в очереди за водой, — задыхаясь, проговорила она, ставя ведра. — Порой никого не бывает, а иногда словно весь поселок собирается у бочки. Вон там, — кивнула она в сторону, — огромная, как дом. В нее сливают воду, которую ежедневно привозят из Туябулака. А у бочки, чтоб их, начальников, черти разодрали, только один кран. Сколько мы просим, чтобы сделали второй, никто не откликается. Вот и очереди...

— А разве здесь нет воды?

— Здесь? Откуда? Говорят, есть где-то колодцы, да только там воды на донышке. Тут даже помыться как следует не помоешься... Мужчинам-то что, а вот женщинам трудно.

— А разве в Туябулаке нет бани?

— Есть. Каждую неделю ездим. Только вот вчера я весь свой выходной на это потратила. Словом, нелегко приходится нам, строителям.

Махидиль понравилось, как произнесла Зубайда эти два слова — «нам, строителям».

Не успели девушки позавтракать, как появился Данияров и повел Махидиль знакомиться с бригадой. Это знакомство произошло в столовой. Там завтракали одетые в зеленые и серые спецовки рабочие.

— На несколько дней сюда прибыли? — спросил парень с маленькими усиками, обращаясь к Латифу, когда тот представил Махидиль. — Или, может быть, уже завтра будем отмечать проводы?

Кто-то фыркнул.

— Как жаль, что вы не предупредили о том, что бригадиром у нас будет женщина! Постарались бы открыть лавку с шелком и духами.

Шея и лицо Даниярова залились краской.

— Это что за разговоры?! — стукнул он кулаком по столу.

Парень с усиками поднялся с места.

— Если мои слова кого-нибудь обидели, арбакеш[9] виноват, молчу... Я только хотел узнать, подойдет ли здешний климат для такой красивой барышни...

Раздались приглушенные смешки. Махидиль была спокойна, словно такой прием не явился для нее неожиданностью.

— Что ж, климат неплохой. Говорят, он закаляет и прибавляет мужчинам мужественности. Хотя, судя по вашему поведению, этого не скажешь, — обратилась она к парню с усиками.

Острота достигла цели. Парень с усиками разинул рот. Кто-то воскликнул: «Ого!» и многозначительно кашлянул.

До черноты смуглый человек с круглым лицом, сидевший за дальним концом длинного стола, подмигнул и негромко сказал:

— Климат-то, может, и неплохой, только интересно бы знать, сумеет ли одна курочка сладить с двадцатью бойцовыми петухами?

За столом оживились, громко и одобрительно захохотали. Данияров, едва сдерживая кипевший в нем гнев, хотел что-то сказать, но Махидиль опередила его. Она не собиралась сдаваться.

— Это мы посмотрим, — спокойно отпарировала она. — Бойцовые петухи видны в деле, а не тогда, когда, поднявшись на насест, впустую поднимают шум. Такие петухи годны только в суп. Храбреца узнают на поле боя.

II

Море страшно штормами, пустыня — песчаными бурями. Как капитан корабля не имеет права ни на миг ослаблять своего внимания, так и человек, находящийся в пустыне, не должен забывать о подстерегающих его опасностях. Пустыня коварна, не успеешь опомниться, как может случиться беда. Не верьте глазам, будто она уныла и тиха. Пески могут казаться даже ласковыми и безобидными, но сколько гнева и ярости таится в их глубине! Они подло, тайно, без предупреждения могут напасть на вас.

Только что было тихо и безмятежно спокойно, как вдруг, вы даже не успеете заметить этого, все кругом приходит в движение. Маленький волчок, кружившийся среди высохших трав, неожиданно превращается в смерч. Не проходит и минуты, как все кипит, словно в адcком котле. И сразу все окрест начинает дрожать, как сухой лист. Живое должно прятаться — и горе тому, кто не успел укрыться от опасности. Какая-то неведомая сила укутывает все в покрывало мрака, желая втянуть в свой черный зев. Наступает хаос. Пустыня беснуется. А наделает бед — и притихнет, как ни в чем не бывало. Устав от буйства, песок успокаивается и, словно преступник, начинает прятать следы своих козней. Глядишь, все стало, как прежде. Но это только на первый взгляд. Стоит присмотреться повнимательнее, как замечаешь барханы там, где вчера еще их не было и в помине. Словно злой завоеватель нагрянул со своим войском и повсюду наставил шатры с подрагивающей на ветру парусиной.

Пустыня безжалостно надругалась и над Ходжаназаром-ака. Человек с золотыми руками, он одним из первых пришел в Кызылкумы. Судьба его была связана с жизнью всей страны, и он, искренне преданный общему делу, не мог не приехать сюда, в эти безводные пески, накаленные солнцем. Он оставил живительный, как весна, зеленый оазис, звенящие струи вод, оставил друзей, этот густобровый, с добрыми глазами и поседевшими усами человек, готовый выполнить любую работу, и возвел здесь первые жилища для строителей, техников, монтажников, рабочих, которые ехали сюда со всех концов страны. Он работал дни и ночи не покладая рук, словно испытывал свою силу и мастерство. Только один враг был у этого человека — пустыня. И она решила отомстить ему.

Однажды к вагончику, где он жил, подъехала грузовая машина. Из кабины выскочили две девочки.

— Папа! Папочка! — повисла на нем младшая дочь. — Мы соскучились и приехали к тебе погостить. Мама нас отпустила.

— Просто покоя нам не давала ваша балованная. «Хочу к папе» — только и твердила день и ночь, — пояснила старшая.

— Добро пожаловать, доченьки! — Ходжаназар-ака ласкал их, а сам тревожился: «Как они будут тут жить, мои родненькие, тут даже воды напиться вдосталь нельзя...»

Да, не зря беспокоился старый Ходжаназар. На следующий день нагрянули черные тучи и среди дня все смерклось. Ветер принялся лизать барханы, набираясь сил, и вскоре начал свою разрушительную работу. Он швырял в окна пригоршни песка, заставлял вздрагивать дощатые стены жилых вагончиков и, казалось, вот-вот погонит их в глубь пустыни. Лучше бы Ходжаназару отправить дочек домой, но младшая, любившая отца пуще всего на свете, ни за что на это не соглашалась. Что было делать? Уехать вместе с ними, оставив стройку? Нет, даже на день не мог он прервать работу. Ведь прибывали все новые и новые рабочие, и потребность в жилье возрастала ежечасно.

А пустыня разбушевалась не на шутку. Девочки прижались друг к другу на койке, дрожа от страха. Ходжаназар-ака, вместе со своей бригадой помогавший укрывать технику, прибежал с работы домой,