Раскаялся ли он? Ни в коем случае. Несколькими годами позжеГувер Герберт упомянул в публичном выступлении, что смерть президента Гардингабыла следствием душевных терзаний и мучений, ибо он предан был своим другом.

Услышав это, миссис Фолл вскочила со своего кресла и,потрясая кулаками, вскричала рыдающим голосом: «Фоллом? Что? Гардинг был преданФоллом? Нет!

Мой муж никогда не предавал. Весь этот дом, полный золота,не соблазнил бы моего мужа поступить несправедливо. Он — единственный, кто былпредан, послан на убой и распятие».

Перед вами — человеческая натура в действии: виновныйобвинит кого угодно, но не себя. Мы все — таковы. Итак, если завтра мы с вамиподдадимся искушению кого-либо критиковать, вспомним Аль-Капоне, «Дванагана»-Кроули, Альберта Фолла. Признаем тот факт, что критика подобна домашнимголубям. Она всегда возвращается обратно.

Признаем тот факт, что персона, которой мы вознамерилисьсделать замечание и осудить, вероятно, оправдает себя и осудит нас, или подобноблаговоспитанному Тафту скажет: «Не вижу, как бы я мог поступить иначе, нежелипоступил».

Субботним утром 15 апреля 1865 г. Авраам Линкольн умирал вкомнатушке дешевого доходного дома напротив Фордо-Театра, где Бут выстрелил внего.

Большое тело Линкольна лежало простертое по диагонали напокосившейся кровати, слишком короткой для него. Над кроватью висела дешеваярепродукция с картины известного художника Роуза Бенера «Красивая лошадь», игазовый рожок, мерцая, бросал унылый свет.

Стоявший возле кровати умирающего военный министр Стэнтонсказал: «Здесь лежит величайший из правителей, какого когда-либо видел свет».

В чем заключался секрет успеха Линкольна в обращении слюдьми? Я изучал жизнь Авраама Линкольна в течение десяти лет и три годавсецело посвятил работе над книгой, которую озаглавил «Линкольн, которого незнают». Я был убежден, что должен предпринять столь тщательное и исчерпывающееизучение личности Линкольна и его частной жизни, насколько это вообще вчеловеческих возможностях. Я специально исследовал линкольновский методобращения с людьми. Разрешал ли он себе удовольствие критиковать других? О, да!Когда он еще был молодым человеком в Ниджин Грик Велей, в штате Индиана, он нетолько критиковал, но даже писал письма и поэмы, высмеивающие людей, оставлялих на проселочных дорогах, в таких местах, где они наверное могли быть найдены.Одно из подобных писем стало причиной горькой обиды на всю жизнь.

Даже после того, как Линкольн стал практикующим адвокатом вСпрингфилде, штат Иллинойс, он открыто нападал на своих оппонентов в письмах,публикуемых в газетах. Но на этот раз он сделал это слишком оскорбительно.Осенью 1842 года он напрасно осмеял драчливого политикана по имени ДжеймсШилдс, ирландца по происхождению. Написанный Линкольном пасквиль былопубликован в виде анонимного письма в газете «Спрингфилд джорнал». Городпокатывался со смеху. Чувствительный и гордый Шилдс вскипел от негодования. Онразузнал, кто написал письмо, вскочил на лошадь, прискакал к Линкольну и вызвалего на дуэль. Линкольн не хотел драться. Он был вообще против дуэлей, но вданном случае он не мог отказаться и должен был спасать свою честь. Емупредоставили право выбрать оружие. Поскольку у него были очень длинные руки иво время обучения в Вест-Лойате он получал уроки фехтования, то выбралкавалерийский палаш. На следующий день они встретились на песчаном бугре уМиссисипи, готовые драться насмерть. В последний момент секундантам удалосьпредотвратить дуэль.

Это был один из наиболее тягостных личных инцидентовЛинкольна. Он стал для него бесценным уроком в искусстве обращения с людьми.Никогда более не пишет он унижающих человеческое достоинство писем. И неосмеивает никого и не подвергает личной критике.

В течение гражданской войны Линкольн одного за другим меняетгенералов, стоящих во главе Потомакской армии: Мак-Клелан, Пек, Бернсайд, Мид —и каждый из них, в свою очередь, совершал грубую трагическую ошибку,повергавшую Линкольна в отчаяние.

Половина нации (имеются в виду северяне) гневно осуждалабездарных генералов, но Линкольн, «без злобы к кому-либо, с доброжелательностьюко всем», сохранял спокойствие. Одно из любимых им выражений: «Не судите, да несудимы будете».

И когда миссис Линкольн и другие сурово осуждали южан,Линкольн отвечал: «Не осуждайте их, в подобных обстоятельствах мы стали быточно такими же».

Если кто-нибудь и имел право на осуждение, то это, конечно,Линкольн.

Приведем только одну иллюстрацию.

Битва при Геттисберге в течение трех первых дней июля 1863года.

Ночью 4 июля, когда грозовые тучи разразились ливнем изатопили всю местность, Ли начал отходить в южном направлении. Достигнув сосвоей разбитой армией Потомака, Ли увидел перед собой вздыбившуюся реку, офорсировании которой нечего было и думать, и армию Союза (северных штатов)позади себя.[8] Ли был в ловушке. Он не мог убежать. И Линкольн видел это. Тобыл бесценный, самим небом посланный случай, — одним ударом захватить армию Лии окончить войну. Взволнованный надеждой на такую удачу Линкольн приказал Мидуатаковать Ли, не созывая военного совета. Линкольн телеграфировал свой приказ идля вящей убедительности послал к Миду специального курьера с требованиемнемедленного начала военных действий.

А что же сделал генерал Мид? Совершенно противоположноетому, что было ему приказано делать. Вопреки приказу Линкольна, он созвалВоенный совет. Он колебался. Он решительно отказался атаковать Ли. В концеконцов вода спала и Ли увел свою армию за Потомак.

Линкольн был в ярости. «Что это значит? — вскричал он вразговоре со своим сыном Робертом. — Великий боже! Что это значит! Он был уже внашей власти. Стоило только протянуть руки и они наши, но я никакими силами немог сдвинуть нашу армию с места. В таких обстоятельствах любой генерал смог быразгромить Ли. Если бы я был там, то смог бы захватить его».

Ужасно раздосадованный Линкольн сел и написал Мидунижеследующее письмо. Надо помнить, что в этот период своей жизни он был крайнеумерен и сдержан в своей речи. И, следовательно, вышедшее из-под пера Линкольнав 1863 году письмо было равносильно строгому выговору.

«Мой дорогой генерал, не верю, что вы не способны оценитьвесь размер несчастья, заключающегося в бегстве Ли. Он был в нашей власти, и мыдолжны были принудить его к соглашению, которым, учитывая другие наши недавниеуспехи, могла закончиться война.

Теперь же война может тянуться бесконечно. Если вы нерешились атаковать Ли в минувший понедельник, когда в этом не было никакогориска, как же сумеете это сделать по ту сторону реки, куда сможете взять ссобой не более двух третей имеющихся в вашем распоряжении сил? Бессмысленнобыло бы ждать этого, и я теперь не ожидаю от вас каких-либо крупных успехов.