Я, конечно, ожидала увидеть очередного водителя не слишком славянской внешности, этакого бородатого черноволосого дядьку, которому дорогу указывает исключительно навигатор, но щетинистого синеглазого вряд ли. Ведь по мою душу стоит. Руку даю на отсечение. Ну вот зачем спрашивается? Зачем мне душу бередить?

— Привет, — затягивается сигаретой напоследок и кидает окурок на асфальт.

— А ты знаешь, что курение в общественных местах, согласно закону, запрещено, — игнорирую его приветствие и пытаюсь не смотреть Олегу в глаза.

— А ты знаешь, что ты плохо осведомлена? На улице курить можно. Список запрещённых мест могу тебе сбросить на досуге.

— Серьезно? Черт, а я недавно делала мужику замечание на улице.

— В нос не дали?

— Как видишь, цел.

— Береги нос смолоду.

— Вообще-то нос береги в большой мороз. А смолоду вроде как честь.

— И челюсть. Присаживайся, — открывает мне переднюю дверь, а затем берет из моих рук переноску и ставит на заднее сиденье. — Ну чего стоим?

— А что ты тут делаешь?

— Стою около машины.

— Очень смешно.

— На глупый вопрос, получай глупый ответ. Садись, давай. И так пробок до хера.

Пристраиваю свою пятую точку на пассажирское сиденье и опять одергиваю себя. Только не смотреть на него. Только не смотреть. По-хорошему, лучше и вовсе не открывать рот. Смотрю на свой пока еще нормальный маникюр и через пару мгновений, когда салон автомобиля заполняет парфюм Самарского вперемешку с табаком, начинаю снова грызть ногти. Да что это такое?! Сжимаю ладонь и не знаю куда деть эти чертовы руки.

— Как дела?

— Нормально. Хорошо в смысле. А у тебя? — неосознанно поворачиваю к нему голову.

— Ну не так хорошо, как у тебя. Как экзамены?

— Почти все сданы. Еще немножко и каникулы, — киваю как полудурошная. Хотя почему как? И даже не полу, а просто конченая дура.

— Значит впереди молодежное разгульное лето.

— Почему разгульное?

— Как это почему, молодость же.

— Ну каждый судит по себе, — что-то из меня сегодня прет. Может и вправду этот гребаный ПМС, хотя вроде рано еще. — А у тебя почему не все так хорошо? С девушкой поссорился? — Ой, заткнись, Островская! Олег лишь негромко хмыкает в ответ, но вполне серьезно отвечает.

— Нет, не поссорился, — а жаль. Ой, как жаль. — А у тебя все отлично с твоим парнем?

— С каким парнем? — вновь перевожу на него взгляд.

— А у тебя их что много? Парень с кафе, я вас сегодня видел. Это вроде тот самый, со школы. Да?

— Ааа. Да. Коля. Мы-то сходимся, то снова разбегаемся, я уже сама запуталась.

— Сегодня сошлись? — с усмешкой в голосе произносит Самарский.

— Ага. Скоро идем выгуливать мои сиськи.

— Что?!

— Тебе не понять, это молодежный сленг.

— Да уж, куда мне.

— Ну да. Тридцать два же на носу. Это уже вроде кризис.

— Кризис после сорока, дорогая.

— Да? Перепутала. Так как ты здесь оказался?

— Сел в машину и приехал. Снова глупый вопрос, Вика.

— Видимо у нас разные понятия о глупости.

— Услышал, как тебя отшивает Макс и решил подвезти, так как свободен. Таков ответ устраивает?

— Вполне. Спасибо, кстати.

— Пожалуйста, — не совсем дружелюбно произносит Олег.

И после его «пожалуйста» больше никто не произнес ни слова. Молча доехали до клиники. Так же молча Олег помог мне донести Тошу, подождал пока ему сделают уколы и без единого слова довез обратно домой. Интересно, я так же буду реагировать, если в тридцать со мной пошутят насчет моего возраста? Тоже мне, подумаешь пошутила. Чего обижаться-то?

***

К вечеру пятницы съехать с темы клуба не получилось. Как и прикрыться запретом брата, так как тот вообще уехал на неделю в Москву. Коля видимо просек это дело, в итоге пришлось нести свою пятую точку на встречу приключениям.

— Я, конечно, все понимаю. Лишаться клубной девственности тяжело, но рубашка? Ты серьезно? Кто надевает в клуб рубашку и джинсы?

— Я.

— Когда я сказал выгулять верхнюю часть твоего тела, я имел в виду открытое платье, а не это клетчатое безобразие.

— Я могу хоть сейчас выйти из машины. Попросить таксиста остановить?

— Вот ты стерва. Ну ладно, рубашка, так рубашка.

До клуба доехали почти молча, с постоянными поползновениями в сторону моей убогенькой рубашки. В итоге приехали с расстегнутыми пуговицами и весьма оголенным декольте. Коля пропускает меня внутрь, провожает меня к столику, а сам куда-то намыливается.

— Ты что, меня бросаешь?

— Нет. Я за выпивкой.

— Чернов, все-таки ты идиот.

— Ну что опять?

— Ты зачем мне рубашку расстегнул?

— Чтобы грудь была видна.

— А зачем? Тогда на меня будут пялиться, а вдруг мне кто-то понравится, а переспать-то со мной хочешь ты.

— Я тебя убью. Ей Богу, придушу. Сиди тут и жди меня. Грудь никому не показывай. Я тебя напою, а потом сам посмотрю. Может и потискаю, — Коля отталкивается от стола и идет к барной стойке. Все-таки и вправду идиот, зато смешной.

— Это и есть выгул твоей груди? Рискованно. Мне кажется, многовато пуговичек расстегнула, — поднимаю голову на до боли знакомый голос и хочется запрыгать от радости. Но это лишь до тех пор, пока позади Олега не появилась Марина, по-хозяйски обхватывающая Самарского за спину.

— И тебе привет. Когда кажется, креститься надо…

— Когда крестишься, еще больше кажется.

Олег убирает ладонь Марины и поворачивается к ней. Тут же опускаю взгляд на свои руки, не в силах смотреть на эту парочку.

— Виктория, очень неожиданно тебя здесь встретить. Мне почему-то казалось, что ты не ходишь в такие заведения, — вставила свои пять копеек Марина.

— Сама от себя не ожидала.

Наверное, со стороны выглядит так, как будто я совершенно не обучена манерам. Бубню себе под нос, при этом совершенно не смотря на собеседника. Но видимо Марину это не смущает, раз она присаживается напротив меня. Олег, недолго думая, садится рядом с черноволосой ведьмой. Странное дело, она не классическая красавица, но даже я, будучи нормальной ориентации, понимаю, что она чем-то меня цепляет. У нее даже голос завораживающий, вовсе не красивый, можно сказать грубоватый, но цепляющий, про манеру держаться я уж вообще молчу.