Трофим посмотрел на других, полез рукой в один из карманов разгрузки, подержал ее там, да так и вынул пустой.

— Потерплю вместе со всеми.

Хотел добавить что-то еще, когда где-то далеко на юге раздались несколько выстрелов, и вслед за ними последовала ожесточенная перестрелка, которая вскоре затихла. Именно там, где по моим предположениям и должны находиться Янис с девушками. «Неужели их все-таки обнаружили?! И звуки первых выстрелов как будто бы похожи на винтовочные» Судя по всему подобные мысли пришли не только мне, поскольку на некоторое время все замерли.

— Точно не СВД и не СВТ, — уверенно заявил Гудрон. — У них звуки характерные, черта с два с чем другим спутаешь.

Трофим, который разбирается во всяких видах оружия нисколько не хуже Бориса, открыл рот, желая ему возразить, чтобы тут же его захлопнул. Все было ясно и без слов. На такой дистанции лучшему в мире специалисту не определить даже — из чего именно выстрелы произведены. Трофим и хотел на этот факт ему указать, но поняв намерение Гудрона, не стал. По той причине — Борис пытается меня ободрить, ведь именно этими винтовками и вооружены Ирма с Янисом. У Валерии пистолет, и уж его-то мы наверняка бы не услышали.

— Дождь скоро начнется, — глядя на темнеющее небо, уверенно заявил Остап.

Ему доверять можно: он пробыл на этой планете едва ли не больше, чем всем остальные вместе взятые. До знакомства с ним, я и предположить не мог, что люди здесь появились настолько давно.

— Сильный? — поинтересовался Гудрон, наверняка только лишь для того чтобы затеять разговор.

Все мы расположились так, чтобы вести круговое наблюдение, и в то же время перебрасываться фразами не шепотом, но и не напрягая голос.

— Баллов семь-восемь по шкале Рихтера.

По виду Остапа было непонятно — шутит он, или заявляет всерьез.

— Причем здесь дождь и шкала Рихтера?!

Слава, который все время сидел, уставившись в одну точку, неожиданно возмутился.

— О, Проф проснулся! — Гудрон говорил нарочито радостно. — А что со шкалой не так? — добавил он, пытаясь разговорить Вячеслава.

— Всё! Ты бы еще атмосферные осадки по шкале Мооса измерял, — фыркнул он.

— И как же их меряют?

— По интенсивности.

— А это вообще как?

Но тот уже снова ушел в себя.

— Проф! — на всякий случай позвал его Гудрон, но тщетно.

Дождь действительно вскоре начался. Не знаю, во сколько именно баллов, и существует ли такие градации для осадков вообще, но проливной. Причем настолько, что все вымокли до нитки буквально в считанные секунды. И шуму от него тоже было достаточно. Что, вкупе с наступившей к тому времени темнотой, напрочь убивало возможность обнаружить врага в том случае, если он пожелает к нам подкрасться. Но в то же время он служил надежным прикрытием и нам. И если раньше у меня еще были сомнения, то теперь они развеялись окончательно — нужно возвращаться к своим, ведь лучше ситуации и не придумать.

— Уходим! — и чтобы внести окончательную ясность, добавил. — Возвращаемся к Жамыхову.

— Проблемы бы не возникли, — засомневался Остап. И пояснил. — Нас могут принять за перквизиторов, когда припремся.

Резон в его словах был, пусть даже Гудрон заявил нечто вроде того — «там что, есть нам ровня?». Все входные двери надежно закрыты, и в здание бывшего дома культуры так легко не попасть, разве что через крышу. Но ведь и туда еще нужно взобраться. Причем сделать так, чтобы не пристрелили часовые, а они там должны быть обязательно. И все-таки Гудрон был прав: то, что нам предстояло — не самое сложное после всего того, что нам приходилось делать в прошлом. Оставалось только сожалеть, что наладить связь не получится: моргать фонариком, чтобы привлечь внимание защитников, будет верхом идиотизма.

Дождь продолжал лить как из ведра и не думал заканчиваться. Мы старательно держались возле стен там, где получалось: силуэты на их фоне не так заметны. Затем пошли заросли, которые создавали еще лучшее укрытие. Наконец, в просвете среди кустов показалось нужное нам здание, выглядевшее сейчас почти черным. Тогда-то ливень и прекратился также стремительно, как и начался — вот он льет не прекращаемым потоком, а затем — раз! и хоть бы одна капля с неба упала.

— Не вовремя! — пробурчал Остап. — Сдается мне всем сразу не стоит, нужно кого-нибудь одного послать: так будет проще. Если что, я готов.

— Сам пойду. Несогласных нет?

— Тут соглашайся не соглашайся, все равно ведь сделаешь так, как считаешь нужным, — за всех ответил Гудрон.

Верно подмечено! И вовремя.

— Тогда ждите сигнала. Да, вот еще что. Борис, пусть пока он у тебя побудет: без него сподручнее, — одновременно я протягивал ему ФН ФАЛ.

Гудрон не был бы самим собой, если бы не сделал вид, что согнулся под его весом.

— Тяжеленный, собака! Теоретик, и как ты его на себе таскаешь? Хотя лось ты здоровый, недаром же Остап жаловался — грыжа у него вылезла, когда он тебя раненного на себе пер. Теперь, главное, его не поцарапать. Завернуть во что-нибудь, что ли? Гриша, портки снимай!

— Боря, ты вообще серьезным бывать умеешь? — поинтересовался у него Трофим.

Что тот ему ответил, я уже не слышал.

Попасть внутрь дома культуры оказалось до удивления легко. Прежде всего по той причине, что Гардиан не взял его в плотное кольцо. А может, мне всего-то навсего повезло на перквизиторов не наткнуться. Дальше была стена, и тут мне пригодились прежние занятия на скалодроме. К тому же нерадивых земных строителей можно было смело поблагодарить: щелей между кирпичами хватало. Дальше пришлось рисковать. Времени для объяснений не было, и потому понадобилось плотно прижать нож к горлу караульного, благо, тот благоразумно не стал дергаться, а заодно плотно закрыть ему рот ладонью.

— Свой я, свой, — шептал я на ухо человеку, который замер, и, вероятно, успел попрощаться с жизнью. — Сейчас отпущу, но ты уже будь добр, не пори горячки. К тому же один. Лады? Ну так я пойду? Мне со старшими срочно поговорить нужно. И еще извини.

— Теоретик, — донеслось уже в спину. — Ты это, не говори никому!

— Слово!

— Сеня, Кирпич, что там у тебя? — раздался откуда-то из темноты обеспокоенный голос.

— Все нормально, Лёха, — заверил его незадачливый страж. — Теоретик вернулся.

Первым, с кем я столкнулся внутри дома культуры, была Лера. Все произошло настолько неожиданно, что, зажмурив глаза, мотнул головой, не забыв открыть рот. И если царивший внутри полумрак давал шанс ошибиться, то голос точно принадлежал ей.

— Дяденька, — злорадно сказала Валерия кому-то невидимому, — еще раз попытаешься ручки распустить, и быть тебе лирическим тенором. Причем сама справлюсь, даже мужу жаловаться не стану.