— А кто живет там? — спросила я у своей новоиспеченной приятельницы.

— Еще один дачник, — как-то неохотно ответила она. — Купил за озером земельный участок и отгрохал эту домину.

— Давно?

— Пять или шесть лет назад, меня тут тогда еще не было.

Наверное, это его бабушка и дядя Игнат назвали заозерным богатеем.

— Знаешь, — продолжила Марина, — я ведь даже не знаю, как его зовут. О нем вообще мало что известно. В село он приходит редко, ни с кем не общается, в гости никого из местных не приглашает. Впрочем, никто с ним близкое знакомство свести и не стремится.

— Почему?

— Он… странный. Да, я знаю, в Волховском все жители с секретами, но этот — самый таинственный. Мрачный, нелюдимый. Приезжает сюда чуть ли не каждые три месяца и сидит один в своих хоромах.

— А кто он такой?

— Кошчак.

— Кто?

— Некромаг.

Мы с Мариной вздрогнули и дружно обернулись — позади нас стояла Зинаида Семеновна.

— Некромант? — удивленно переспросила я.

— Некромаг, — повторила старушка. — Некромант, девочки, как и кошчак, — это черный гадатель. Тот, кто через смерть или умерших людей будущее предсказывать может. Наш же соседушка такой ерундой не занимается, он больше по нежити да по покойникам специализируется.

Я бросила на свою спутницу вопросительный взгляд. Она утвердительно кивнула.

— У нас тут, Милочка, не только люди обитают, — заметила Семеновна. — К источнику много всякой дряни лезет — подпитаться на дармовщинку. Сосед же — наш парень серьезный, мимо него ни один анчутка не пройдет. Кстати. Вы-то здесь чего бродите?

— Гуляем, — пожала я плечами.

— Просто так или по делу какому?

О! Дело.

— Бабушке моей отворот-трава нужна, — вспомнился мне утренний разговор бабули с котом-оборотнем. — К нам в кладовку какой-то чудо-грызун бегает. Надо прогнать.

— Отворот-трава тут не поможет, — хмыкнула баба Зина. — Есть у меня составчик посерьезнее. Пойдем ко мне в избу, Милочка, я тебе его отсыплю. А ты, рыбка, тут подожди. У нас с тобой никаких общих дел нет. И никогда не будет.

Марина тут же схватила меня за локоть — испуганно и жестко.

— Не бойся, — усмехнулась Зинаида Семеновна. — Ничего плохого я ей не сделаю. Мне теперь пакостничать не с руки.

После ее слов пальцы водяницы сжались еще сильнее. Я же в ответ обернулась и заговорщицки ей подмигнула.

Действительно, что Семеновна может мне сделать? Проклятье наложит? Или в жертву принесет?

Наши с ней отношения пока еще ничем не испорчены, а потому и первое, и второе весьма сомнительно. К тому же (что греха таить?), поглядеть, как живет настоящая черная ведьма, лично мне было очень любопытно.

Марина несколько секунд недоверчиво смотрела мне в глаза, а потом медленно и неохотно отпустила мою руку.

— Только не задерживайся, — сказала она, демонстративно облокотившись спиной на старенькие доски бабы Зининого забора.

— Я мигом, — пообещала ей.

Семеновна усмехнулась еще раз и распахнула передо мной скрипучую калитку.

Мы прошли через узкий чистенький дворик, поднялись на крыльцо.

Скажу честно: перешагивая высокий порог ведьминого дома, на один короткий миг мне стало не по себе. Однако потом неприятное чувство прошло — оказалось, что жилище Зинаиды Семеновны практически ничем не отличается от любого другого деревенского дома.

Полутемные сени, в комнате крепкий советский буфет, стол с колченогим стулом, маленький диван, за ширмой аккуратно застеленная кровать, на стене чьи-то пожелтевшие фото. А еще терпкий запах сухих трав, пучками развешанных в небольшой кухне.

Ничего особенного.

— Проходи, не стой в дверях, — мягко подтолкнула меня вперед баба Зина. — Раз уж пришла, познакомлю тебя с Гансом.

— А кто это? — удивилась я.

Мне почему-то всегда казалось, что Зинаида Семеновна живет одна.

— Мой верный друг и надежный помощник, — улыбнулась старушка.

Заинтригованная, я сделала несколько шагов в глубину дома. Огляделась по сторонам, но не обнаружила ни одной живой души.

— Не туда смотришь, Милочка.

Она кивнула куда-то вправо. Я повернула голову и — оторопела.

На широкой жердочке у распахнутого окна сидел ворон. Большой, черный, с огромным клювом и мощными когтями.

Насколько мне известно, у всех жителей Волховского обитает та или иная живность — кошки там, собаки, куры, индюки… У бабы Зины домашнего зверья тоже хватает. По крайней мере, кудахтанье кур и ворчливые голоса гусей с ее заднего двора доносятся весьма и весьма отчетливо. Но ворон!..

Хотя… Если верить сказкам, у каждой уважающей себя ведьмы должен быть какой-нибудь особенный зверь, который бы помогал ей в колдовских ритуалах и создавал в доме соответствующий антураж. Правда, в книгах этим зверем обычно являлется черный кот.

— Это ваш фамильяр? — поинтересовалась у Семеновны, с восхищением рассматривая красивую птицу.

Птица в ответ посмотрела на меня таким взглядом, что я почему-то почувствовала себя идиоткой.

— Ганс — друг, — повторила баба Зина. — Хотя, он, конечно, необычный ворон. Очень умный и способный. Как человек.

— Как же вам удалось его приручить?

— Никак. Мы просто однажды встретились, друг другу понравились и с тех пор больше не расставались.

Во взгляде ворона на мгновение скользнула настоящая нежность. Или мне показалось?..

— Это Мила, Ганс, — сказала птице ведьма. — Очень добрая и славная девочка. Она умеет превращать обычные слова в волшебные. Надеюсь, вы с ней подружитесь.

Ворон смерил меня долгим взором, а потом кивнул — совершенно по-человечески.

Я вздрогнула.

— Зинаида Семеновна, а Ганс, случайно, не оборотень?

— Нет, — ответила она и кивнула в сторону двери. — Пойдем, деточка, отсыплю тебе обережного порошка. Рыбка-то, небось, уже заждалась.

Из комнаты мы перешли в кухню. Баба Зина открыла один из шкафчиков, висевших на ее стене, загремела какими-то банками.

— Напитки предлагать не буду, — сказала она, извлекая на свет большую коричневую банку. — Не с руки мне тебя задерживать. Да ты и сама вряд ли согласишься попробовать мое угощение.

Я кивнула.

Семеновна вынула из шкафчика высокий узкий флакон и через пластиковую воронку щедро сыпанула в него какой-то буро-зеленой пыли.

— Забыла предупредить, Мила, — старушка оторвала от лежавшей на столе тряпки длинную полоску, свернула в несколько раз и ловко закупорила ею флакон. — Порошок-то мой не бесплатный.