Через пару секунд на том месте, где только что находился наш гость, сидел серый кот! Мохнатый, огромный (мейн-кун отдыхает!), с большущими желтыми глазами!

От моего визга задрожали стекла.

Одним прыжком я взлетела на стол и в ужасе прижалась к стоявшему рядом с ним холодильнику.

В глазах кота появилось неподдельное изумление.

«Петровна, — вдруг раздался в моей голове голос дяди Игната. — Что это с ней? Она у тебя дикая, что ли?»

— Дикая, — вздохнула бабуля. — Не обращай внимание, Игнатушка.

Кот совершенно по-человечески покачал головой (мне показалось, что, если бы мог, он еще и пожал бы плечами) и неторопливо отправился обратно в кладовку.

— Люся, слезай со стола, — сказала мне Лекарцева-старшая. — Не позорься перед соседом.

— Б-бабуля, кто он т-такой? — дрожа и заикаясь поинтересовалась я.

— Оборотень, — просто ответила бабушка. — Самый обыкновенный.

— Обыкновенный?! Он — кот!

— Да. Слезай со стола.

— Нет!

— Люся, он тебя не тронет. Он вообще очень добрый и миролюбивый. Честное слово, внученька, бояться совершенно не нужно.

— Бабушка!

— Милая, клянусь, я все тебе объясню. Все-все. Но после того, как Игнат уйдет домой, ладно? Слезай со стола, пожалуйста.

Я осторожно спустилась на пол.

— Бабушка, — медленно произнесла я. — В нашей кухне пару минут назад человек превратился в зверя.

Она кивнула.

— Скажи, я ведь не сумасшедшая?

— Нет, — Валентина прижала меня к себе. — И со зрением у тебя тоже все в порядке.

— Но ведь оборотней не бывает.

— Так говорят только те, кто их никогда не видел.

— И как это — жить по соседству с человеком-котом?

— Нормально, — пожала плечами бабушка. — Я за эти годы привыкла.

— А другие волховчане? Они знают, что Игнат — оборотень?

— Конечно.

— И спокойно на это реагируют?!

— Разумеется. А чего им волноваться-то? Можно подумать, он тут такой один.

— Так здесь есть еще оборотни?!

— Тихо, не кричи. Конечно, есть. Целых три штуки. И все, как на подбор, тихие, дружелюбные, очень приличные люди.

Я уже открыла рот, чтобы выразить свое глубочайшее удивление, вызванное столь потрясающей новостью, как на пороге кухни снова появился дядя Игнат. Чтобы не травмировать мою и без того уже пошатнувшуюся психику, порог он переступил в человеческом обличие.

— Нет у тебя в кладовке крыс, Валентина, — сказал он, бросив в мою сторону настороженный взгляд. — И никогда не было. По крайней мере, живых.

— В смысле? — бабулины брови взлетели вверх.

— В прямом. В самой кладовке никто не обитает, зато наведывается туда действительно регулярно. В левом дальнем углу есть большой лаз, через который эта дрянь к тебе и прибегает. Но не беспокойся, ход я заколотил — там на полке молоток лежал и пара дощечек. Вот только квартиранта твоего это сдержит ненадолго, надо меры принимать.

— Приму, — кивнула бабушка. — Ты только скажи, кто именно портит мои продукты.

— Большой перерожденный грызун. Может быть, это все-таки крыса, но я не уверен. У них после перерождения запахи становятся одинаковыми, а потому разобраться тяжело. И знаешь, Петровна, сходила бы ты в гости к заозерному богатею. Он в этих делах соображает лучше.

— Не пойду, — мрачно сказала бабуля. — Ты сам бы решился просто так его навестить?

— Тогда к Зине зайди, — усмехнулся Игнат. — Попроси у нее отворот-траву или еще какую-нибудь дрянь, чтобы дом от этой пакости оградить.

— Тогда эта пакость полезет к кому-нибудь другому.

— Очень может быть. Что ж, — вздохнул сосед, — значит поговорить с заозерным все-таки придется.

За сим он пожелал нам хорошего дня, забрал свою одежду и откланялся.

Бабушка достала из шкафчика коробку с печеньем, поставила кипятиться чайник. Я же уселась за стол, сложила на груди руки.

— Внимательно слушаю тебя, бабуля.

Она опустилась на соседний стул, вздохнула.

— Знаешь, Люся, я всегда старалась быть мудрой матерью и хорошей свекровью. Когда твой отец вырос, спокойно отпустила его во взрослую жизнь. Потом без возражений приняла его решение жениться на твоей матери. Мне казалось, что я воспитала хорошего умного мужчину, который умеет правильно расставлять приоритеты. Но, видимо, я ошиблась. Если позиция твоей мамы понятна — она так и не смогла нас принять, то Саша, твой папа, меня откровенно удивил. Неужели он никогда не рассказывал тебе о наших… мм… особенностях?

Я растерянно моргнула.

— О каких особенностях?

— Значит, не рассказывал, — бабушка сняла с плиты закипевший чайник, заварила две чашки чая. — Видишь ли, Люсенька, Волховское — не простое село. И люди в нем живут не простые, а особенные.

— Оборотни, например, — хмыкнула я.

— Не только, — пожала плечами бабушка. — Еще целители, провидцы и многие другие.

Что?..

Она это сейчас серьезно?

— Дело в том, — продолжила Лекарцева-старшая, — что неподалеку от села находится источник магической силы. Он дает всем нам неплохую подпитку. Поэтому здесь издавна селятся люди, которые своими способностями несколько превосходят прочих людей.

— Ты хочешь сказать, что тут живут ведьмы и колдуны? — искренне удивилась я.

— А еще лесовики, погодники, оборотни, опять же, — кивнула бабушка. — Нам здесь хорошо. Особенно тем, кто находится в преклонных годах. Как я. Никто не мешает, прятаться ни от кого не нужно. Источник силу поддерживает, не надо ехать в дальние дали, чтобы пополнить резерв.

У меня создалось четкое впечатление, что кто-то из нас двоих сошел с ума.

— То есть, нормальных обычных людей в Волховском нет? — осторожно спросила у бабушки.

— Ни одного, — подтвердила она. — Обычным тут плохо. Они чувствуют источник иначе и стараются как можно скорее от него убежать. Да и общий энергетический фон для них не очень комфортен — магия здесь буквально витает в воздухе.

— Погоди, — улыбнулась я. — Но ведь мне тут хорошо! Значит, не все нормальные люди убегают из вашего волшебного села.

— А причем тут ты и нормальные люди? — усмехнулась бабуля.

— В смысле?! — вытаращила я глаза. — Я тоже ведьма?

— Конечно. Хотя обозначать этим словом всех подряд все-таки неправильно. Среди нас существует некоторое деление, условное, конечно, согласно врожденным способностям. Однако звать всех ведьмами и колдунами не стоит.