меня четко доходит: Люся врет. Банки из погреба она доставала дней пять-шесть назад. И в таком случае следы должны быть уже другого цвета с желтоватым оттенком. Если предположить, что эти гематомы ей оставил Виктор пару дней назад, то они проявились бы раньше, а не только сейчас.

А спустя несколько минут меня осеняет, почему моя подруга переоделась в кофту в столь тёплую погоду, после того как мы обнаружили труп. Чтобы скрыть эти следы!

Люся хоть девушка и циничная, но не настолько, чтобы совсем не удивиться и не опечалиться смерти Вити. Нет, не так, убийству! А ведь она ни капельки не растерялась. Хладнокровно упаковала тело Виктора и также бездушно закидывала его тело землей. Никаких переживаний. Сейчас-то я могу это здраво проанализировать.

– У тебя грибы выкипают, – вырывает меня из раздумий уже хорошо знакомый голос Федора. Вскакиваю из-за стола и только едва касаюсь крышки, как получаю удар по руке. – Совсем без головы? Прихваткой пользоваться Билл Биллович не научил?

Не дождавшись от меня никаких толковых действий, Федор хватает полотенце, приподнимает крышку, параллельно уменьшая огонь. Я же смотрю на него как самая настоящая слабоумная, прижимая палец к мочке уха. Мало того, что чушь несу, так еще и хозяйка получается никакая. А это ведь неправда.

Господи, о чем я вообще думаю? Какая разница, что подумает обо мне какой-то бандит. Ну, приснился он мне и что? Люсе вон тоже первый муж во сне явился, только после него уже был ныне покойный Виктор. Ерунда все это.

– Чем так воняет? – вновь меня приводит в чувство голос Федора. Не сразу понимаю, что он подает мне кусок замороженной курицы. Прикладываю к пальцу и нехотя поднимаю взгляд на мужчину.

– Носками? – осторожно предполагаю я.

– Вонючими носками.

– Так колпачки пахнут. Но они очень вкусные. Вы скоро в этом убедитесь. Когда они поджарены, носками совсем не пахнет.

– Почему Кеннеди? – вдруг спрашивает он. – Ну можно же было назвать кого-то другого. Да хоть бы Рейгана.

– Что первое пришло на ум, то и сказала.

Кажется, Федор хочет еще что-то сказать, но вместо этого в очередной раз блуждает по мне взглядом. Вот что ему надо?

– Где твоя подружка?

– Пошла в туа…

Я даже не успеваю закончить фразу, как в кухню вбегает взбудораженная Люся. Такой я ее, пожалуй, никогда не видела. И хоть она быстро меняет выражение лица на привычно невозмутимое, я понимаю, что случилось что-то реально страшное.

– А вот и она.

– Давайте быстрее готовьте, – грубо бросает Федор и выходит из кухни.

Убедившись, что за дверью никого нет, Люся садится за стол и, хлопнув очередную порцию алкоголя, дрожащим голосом произносит:

– Я подслушала разговор этого главного говнюка и падлюки, которая меня ударила. Валера этот сказал, что нас надо убрать, а Федор, что-то типа «девчонка приведет нас к знакомому Виктора, исключим факт наличия у них флешки, и только тогда пустим их в расход». Нам надо во что бы то ни стало ночью сбежать. Иначе нас убьют, Лиз. Это просто вопрос времени. Никогда не думала, что это скажу, но лучше к ментам обратиться и отсидеть за закапывание трупа, нежели стать самим трупами. Но это еще не все. Когда Федор свалил, этот Валера сказал тому, который со шрамом, что, прежде чем пустить в расход, нас пустят по кругу.

– Это что значит?

– О, Господи, Лиза! Изнасилуют тебя и меня по кругу все участники гоп компании. Групповое изнасилование, слышала о таком?

– Мамочки… Подожди, мне кажется, Федор хороший бандит. Ну знаешь, мало ли там у него родителей в заложниках держат или деньги на что-то нужны, вот он и согласился преступить закон и стал на этот путь, но я чувствую, что он неплохой, – убираю в сторону кусок замороженной курицы.

– Ты зенки-то протри, сказочница!

Мы обе моментально затихаем, когда в кухню заходит Василий. Во время приготовление ночного ужина, мы больше не произносим ни звука. И только когда Федор и Василий садятся за стол, Люся не выдерживает и взрывается:

– Оставляйте свою обувь на пороге! Хватит мне грязь носить.

Для бандитов они крайне послушные люди. Люся не отхватывает ни люлей, ни словесных угроз. Мужчины молча встают и оставляют свою обувь за порогом. А после возвращаются за стол.

Аппетит пропал. Сон, несмотря на глубокую ночь, и подавно. Люся же наминает за обе щеки картофель с грибами, не забывая при этом зевать. Я сжимаю в руке, поднятый с пола, папоротник, и принимаюсь про себя молиться. Я многое смогу пережить, но точно не групповое изнасилование. Лучше уж и правда в тюрьму. Никогда не думала, что скажу это, но как же хорошо, что мама с папой не дожили до этого момента.

– Чего не ешь? – вдруг выводит меня из очередных раздумий голос Федора.

– Перехотела.

– Элизабет, ты меня пугаешь. Стандартный ответ – это не про тебя. Мне не нравится. Кстати, ты грибы пересолила.

– Не нравится, не ешьте.

– А вот мне очень нравится. Пальцы проглотишь. Молодец, Лиза, мужу твоему повезет, – улыбаясь произносит Василий. И тут же подмигивает мне.

***

Я поняла, что все в очередной раз пошло через одно место, когда мы собрались спать. Вопреки нашим ожиданиям, спать вместе на одной кровати нам с Люсей не дали. Она нехотя направилась с Василием наверх, предварительно шепнув мне на ухо: «беги, обо мне не думай».

Я же осталась стоять как вкопанная, смотря на разобранный диван. Он маленький. Ну прям сильно маленький.

– Ты давай к стеночке, – неожиданно произносит Федор, стягивая с себя футболку. Я не из тех девушек, падких на красивые тела мужчин. Ну торс и торс. Но одно дело видеть по телевизору, и совершенно другое в нескольких сантиметрах от себя. Красивое рельефное тело, чего уж греха таить. Ну и грудные мышцы у Федора что надо. Ему бы с Люсей соревноваться. Моя грудь нервно курит в сторонке.

– Извините, Федор, но мне нельзя спать с мужчиной, – поднимаю на него взгляд.

– В каком смысле?

– В прямом… до брака не положено. Даже просто спать. У меня очень религиозные родственники. Меня потом просто не примут в лоно семьи, узнав, что я делила ложе без официального заключения брака.

– Уверен, что лоно простит тебе такой маленькой грешок, после того