ну да, просит объяснений у той, что с меньшей придурью. Подруга же в ответ на вопросительный взгляд не Достоевского, хмурит брови.

– Я не знаю, что это. Такое с ней впервые.

– Таблетки забыла принять?

– Да она ничего кроме глицина и мяты не принимает. Ну пару раз пустырник с боярышником. Да и то не на спирту.

Беда пришла откуда не ждали. На все можно придумать ответ, но не на то, что у меня находится в трусах. Я зажмуриваю как в детстве глаза и прикладываю к лицу ладони, надеясь, что все рассосется. Только ничего подобного не происходит. Чувствую, как Федор приподнимает края моего платья. Оттягивает резинку трусов и достает оттуда… рисунок. Все так же стою как вкопанная, пока не слышу громкое:

– Едрит-раскудрит, ты кто такая, Е. Банько?!

Глава 5

Глава 5

– Считаю до пяти. И если не уберешь руки от лица и не скажешь, кто ты такая и что моя физиономия делает в твоих трусах, я побрею тебя налысо.

Нехотя отлепляю ладони от лица и, сжав их в кулаки, открываю глаза. Ну вот что придумать на то, как у меня в трусах оказался рисунок с изображением его лица? Ну а кто я? Судьба твоя жестокая. Эх.

– Ну… пусть будет суженая ваша.

– Один, два, три…

– Я – Елизавета Евгеньевна Банько. Студенка уже шестого курса медицинской академии имени Мечникова. Великолепный будущий врач. Хорошо рисую, но и очень даже не дурно пою. Люблю грибы, кабачки, картоф…

– Закапывать трупы, – перебивает меня Федор и тычет в лицо рисунком. – Ближе к делу, Елизавета Евгеньевна. Откуда ты взяла мой портрет?

– Ну ладно, если вы так хотите…на самом деле я работаю в КГБ. Ну и сами понимаете, разведка, то се.

– КГБ прекратил свое существование в тысяча девятьсот девяносто первом.

– Батюшки, от страха перепутала. ЦРУ. Конечно же, я работаю на ЦРУ.

– Это центральное разведывательное управление США. Ты ничего не перепутала?

– Нет. Все так. Я вот только вернулась оттуда. Как раз была на встрече с президентом Кеннеди. Он-то мне и вручил ваш фоторобот.

– Его убили в шестьдесят третьем, – каков все-таки мерзавец. Он еще историю знает, в отличие от меня. И кто там сейчас президент? Точно!

– Я имела в виду Билла…отчество запамятовала. Клинтон, который.

– Биллович он, – едва заметно улыбаясь произносит не Достоевский.

– Да, точно, Билл Биллович.

– Но президент сейчас Буш младший.

– Ну так я не договорила, ко мне подошел Билл Биллович, а затем Джон младший.

– Вообще-то он Джорж, – говнюк! И дураку ясно, что все происходящее фарс чистой воды. Вот зачем он мне подыгрывает, тогда как еще минут назад готов был меня убить.

– Вообще-то я хочу кушать и писать. Отпустите меня, пожалуйста.

– А то что, здесь появится упокоенный Кеннеди и мне накостыляет?

– Ну, разве что Билл Биллович. Короче, хотите стригите налысо, но откуда взялся ваш портрет, я не скажу.

– Да, блин, Лиза! – вскрикивает Люся, закатывая глаза. – Нельзя было придумать что-то типа: на столбе висел твой фоторобот с припиской «Разыскивается особо опасный преступник». Думаю, дай возьму листовку, чтобы Люсе показать, дабы она была в курсе. И забыла про него. Ну а сейчас спрятала, потому что тогда ты бы узнал, что вас ищут.

– Точно. А я все никак не могла сформулировать. Все именно так и было, – киваю как болванчик, смотря на взбешенного Федора.

– Я просто, – запинаясь произносит главный. – Просто в ах...

– Экс, двадцать один день, – еле сдерживая смех, выдает золотозубый, облокотившись о дверной косяк. Только сейчас понимаю, что он явно в курсе всего разговора.

– Я в полном изумлении от происходящего, – цедит сквозь зубы не Достоевский. – Пошли вон отсюда. Обе. Готовьте пожрать. Без отравы и плевков. Хотя, стойте, сначала покажите грибы. Нет, не ты, – останавливает рукой Люсю. – Меня пугают твои размеры. Е. Банько, дуй на кухню.

Демонстрирую Федору грибы, на что он озадаченно переводит на меня взгляд.

– Дай угадаю, вот эти грибы собирала ты, – поднимает колпачок и подносит к моему лицу.

– Да, а как вы догадались?

– Мысленно потеребил магический шар, и он мне на ухо только что нашептал. Девочка моя, а тебя в детстве часто роняли?

– Мне мама говорила только о том, что меня один раз на морозе в коляске забыли, – вполне серьезно произношу я. – А ронять нет, не роняли. Вроде бы.

– Ты реально дура или так умело притворяешься?

– Поясните, пожалуйста.

– Это бледные поганки!

– Сами вы поганка. Это колпак кольчатый или лесная курятина. Очень вкусный и съедобный гриб. Да, внешне он смахивает на бледную поганку, мухомор, паутинник браслетчатый и даже на волоконницу Патуйяра, но ничего общего с ними на самом деле колпак не имеет. Это я вам, как любитель грибов со стажем, говорю.

– Куда я, вашу мать, попал?

– Это риторический вопрос или вам точный адрес нужно сказать?

Федор ничего не отвечает. Молча выворачивает все содержимое корзины на стол. Осматривает ее и мельком обводит взглядом весь наш улов. Не удовлетворившись увиденным, выходит из кухни, а Люся тут же садится ко мне за стол.

Мы молча принимаемся чистить грибы до тех пор, пока моя подружка не выдерживает, начиная шепотом интересоваться откуда портрет. Говорю так, как есть, при этом четко улавливаю на ее лице удивление.

Золотозубый изредка заглядывает к нам и, судя по отсутствующим голосам, в доме только мы втроем. Начистив приличное количество грибов, я принимаюсь за их варку. Люся, закатав рукава кофты, за чистку картофеля.

Из-за застилающих глаза слез, от нарезки лука, я не сразу замечаю ярко выраженные гематомы на Люсином запястье. И только вытерев тыльной стороной ладоней слезы, я осознаю, что следы, судя по цвету, совсем свежие. И ни вчера, ни утром на пляже их не было. И это совершенно точно напоминает следы от пальцев. Ни один из четырёх бандитов Люсю не трогал.

– Откуда у тебя эти синяки? – указываю взглядом на следы, на что Люся отворачивается и опускает рукава кофты.

– Да ударилась, когда банки с погреба доставала. Так, ладно, я хочу в туалет.

И только оставшись на кухне в одиночестве, до