Это очень напоминало конфликт поколений из русской классики: отец, мэтр медицинских наук, грузный, консервативный, с благородной сединой — и юный революционер — сын. И все — на прекрасном правильном русском языке… это было очень аристократично. Я зачарованно, не отрываясь, смотрела на НВ… «Боже, какой у меня мужчина», — думала я, замирая от восторга, и мне так хотелось встать и зааплодировать. «Это он перед Вами выпендривается, обычно такого нет!» — сказал мне отец.

В тот вечер НВ был уже пьян. По телевизору шёл концерт ко дню России — пели что-то про кольцо, которое нельзя дарить.

— А Коля кольцо уже подарил, и все уже сделал, — сказал вдруг НВ, как мне показалось, с легкой досадой или сожалением. «Что он переживает? Не предложение же он мне сделал», — подумалось тогда мне. Но что-то звучало нехорошее в этих словах, и я их почему-то запомнила.

Вечером НВ опять исчез, я устала его ждать наверху и пошла искать по дому. Увидела отца: «Где НВ?». «Зачем он Вам, оставьте его матери, пусть общаются, что — нельзя потерпеть?» — раздраженно сказал мне папа. Я вышла на крыльцо — НВ с матерью сидели в креслах и привычно интимно разговаривали. Да, в эту беседу мне лучше было не влезать. Я почувствовала себя лишней, развернулась, в гостиной опять встретила отца. Я пожелала ему спокойной ночи. «Сладких снов», — сказал мне он и фальшиво улыбнулся. Я поднялась наверх и заплакала. Мне было очень, очень обидно, я чувствовала, что они отнимут у меня моего любимого навсегда. Вернулся НВ, ему не надо было ничего объяснять… Он успокаивал меня, целовал… «Не обращайте внимания, Ольга Викторовна, поэтому я и не хотел Вас брать сюда, дело не в Вас, я мог пригласить кого угодно — с таким же чудовищным результатом…» Мы обнялись и заснули.

Утром мы уезжали. Мать не хотела выходить провожать, но отец настоял. На прощание я подошла к ним, посмотрела в глаза и твердо сказала: «Спасибо за всё». Мне казалось, что я победила.

«Я никогда сюда больше не приеду», — сообщила я НВ.

Мой день рождения и Уход с помойки

А следующие выходные были жаркими и очень счастливыми. У меня — день рождения в воскресенье, но с пятницы НВ был только мой.

Стояла адская, невыносимая жара, юго-запад — дома, асфальт — был в горячей дымке, в квартире, которая еще и выходила на южную сторону — невозможно дышать. В морском ресторане в трех остановках от дома, куда мы добирались перебежками по тени, — не работал кондиционер, через панорамные стекла виднелась серая панорама ЮЗа… А НВ так органично и по-светски смотрелся в ресторане, что я еще больше влюбилась, ибо я видела его в подобном заведении впервые.

В воскресенье мы поехали на залив за Лебяжье. Мы целовались в воде, потом валялись на пляже, а НВ был мой самый любимый мужчина, и я была ослепительно, невозможно счастлива. Поздравил он меня только в само время рождения, он помнил. Мы лежали на пляже, в обнимку, он — одетый, в куртке, на полотенце; с выгоревшими волосами и бровями он был почти блондином …Я сверху, в купальнике.

— Ольга Викторовна, всего Вам самого замечательного, и пусть все будет так как Вы захотите.

— А если я захочу Вас — навсегда? — замирая, спросила я.

— Мы будем работать над этим, — промурлыкал НВ, а я уже знала, что сделала свой выбор, совсем, навсегда, и пусть идут к черту все прогнозы… Родители НВ меня не поздравили.

На следующие выходные я отдала НВ маме и поехала купаться за город, к своему бывшему мужу, он был мне как дальний родственник. И там я все бесстыдно и радостно рассказала бывшему. Ему было больно, но я нисколько его не жалела, я скучала по НВ. НВ звонил мне, я долго не брала трубку… «Еб****сь?» — «НВ, мой любимый мужчина, как Вы можете думать такую хрень, Вы — единственный мужчина для меня», — кричала я на всю деревенскую улицу….

Я приехала в воскресенье на Ленинский, потом подъехал он — юный, счастливый, жаркий, с похмелья. Мы занимались любовью под душем, я была в летнем платье, но это было неважно. Потом я оставила мальчика на два часа и пошла делать маникюр… По возвращении увидела — полутруп, эйфория отошла и остались лишь последствия возлияний… Квартира была раскалена — ночью мы несколько раз вставали, чтобы встать под холодный душ. В этой жаре мы как-то и отметили трехмесячное знакомство — мы начали отмечать эту дату. Строили планы на дальнейшую жизнь, думали, как разместить капиталы НВ (он продал общую с женой квартиру).

В первых числах июля НВ сказал:

— Ольга Викторовна, помойка уже перестала быть приколом, а стала — жизнью. Добили вы меня (с матерью). Я увольняюсь с помойки, как вы и хотели.

Боже как я была счастлива, помню, как НВ меня передразнил, по-девичьи всплеснув руками и взвизгнув.

2. Жаркое лето и осень

Плещется ром, и кокаин

Желтыми пальцами в тонкие ноздри.

Вы предлагаете вместе уйти.

Поздно, милая дамочка, поздно!

«Агата Кристи» («Декаданс»)

Начало нового периода

Наконец-то! Вот и закончилась эта странная помойка. Впереди почти целое лето, жаркие дни и прохладные ночи, самый лучший и любимый мужчина — мой мужчина будет со мной!

— НВ, поехали отдохнем пару дней под Выборгом на речке, здесь невозможно! — радостно предлагала я.

Финансовое положение НВ и расходы меня не волновали, у меня «попёрло», деньги давались легко, и я вполне могла за него заплатить. Наверное, впервые в жизни я готова была платить за мужчину! Но НВ явно отмазывался. «Потом поговорим, завтра скажу» и подобное. Зная уже, что НВ — не любитель честных разговоров, я его «прижала к стенке».

— Вы не поедете со мной, да?

И он мне сказал, что — другие планы. Он решил отдохнуть и собрался на дачу к маме. Месяца на два-три. Будет приезжать. Когда — неизвестно. Надо поливать цветы. Всё.

— А как же я? Я — Ваша женщина, у нас же отношения, я не хочу без Вас два-три месяца!

НВ безучастно смотрел на меня. Глаза за стеклами очков казались — пустыми.

— А что такого, — безразлично сказал он и начал собираться на летний отдых.

И тогда я четко осознала, что передо мной — стена и что бы я ни сделала — он уедет. Мне его не остановить, не поговорить, не поплакать. Что чувствовала я