Приезжал на день-два, поливал цветы, приезжала я… и опять казалось, что все по-прежнему, но потом он опять уезжал дней на пять или на неделю.

Жарко, говорила я себе, он не хочет сейчас ничего решать, ведь как приедет — придётся, по той же работе, но… ещё чуть-чуть, он отдохнёт — и мы будем вместе.

В тот жаркий период я много работала и легко зарабатывала. Утром ездила на озеро плавать, вода была горячей уже в 8 утра. В городе находиться было невыносимо, и на пятницу-субботу я уезжала в Кронштадт, Токсово, Выборг, много гуляла по заливу, пила шампанское и ела морепродукты в прибрежных ресторанах. Я писала, звонила НВ и бесконечно спрашивала: «Когда Вы приедете, рыжий, мой самый любимый мужчина на земле, я очень скучаю по Вам, вышлите мне свой портрет, у меня кончились Ваши фотографии!» И НВ высылал мне фотографии, где он с обнимку с котиком.

«Вы самый красивый, я очень хочу Вас обнять, очень жду», — писала я и высылала свои селфи — на озере, на сделке, с кошечкой. Работу НВ так и не искал, хотя необходимость это сделать явно мучила его, и родители долбали. Мне он тоже отчитывался, что скоро приедет — и все будет. И работа, и отношения. А пока была странная летняя пауза.

Я не понимала — как можно взять и бросить женщину, с которой ты практически жил, и уехать к маме? Взрослому мужчине? Впрочем, я понимала, что взрослым НВ не был.

Еще меня поражало периодами — полное игнорирование меня, моего существования. Как будто бы мы и не были вместе.

И я вдруг отчетливо стала замечать, что он много хоть и по мелочи — врет. Врал НВ, как дышал, совершенно искренне, и казалось, что он даже себе в этот момент — верит.

Особенно это замечалось, когда он обещал что-то одновременно маме и мне, то врал, например, мне, когда приедет в город. Хотя знал, что не приедет он в этот день, я уже слышала по громкому телефону его обещания маме. Казалось, он оттягивает момент, когда его поймают, чтобы сказать — «А тебе просто показалось».

Как-то НВ рассказал свою детскую историю. Когда ему было десять, мать заставляла его пылесосить в комнате. Он же включал пылесос и занимался своими делами. Через время мать обнаружила подмену. Так вот, подобным образом он действовал очень часто.

Я начала все чаще выяснять отношения и слышала в ответ: «Ну, уехал, ну, живу у мамы, а что тут такого-то?». «А как же я?!!!» На это вопрос ответа я не получала.

У НВ чаще стали случаться необъяснимые вспышки злости из-за ерунды. Например, как-то я начала открывать дверь в квартиру снаружи, а НВ, одновременно, — из квартиры. Замок застрял, НВ устроил истерику, но мне удалось открыть дверь. Он продолжил на меня орать, но я жёстко сказала: «А сейчас я пойду под душ, а Вы заткнетесь. Когда я выйду, Вы со мной спокойно поздороваетесь». Через три минуты я вышла, и НВ меня спокойно поцеловал.

Так обычно все быстро и заканчивалось, но я знала — нельзя было показывать свою слабость перед НВ, никогда. Когда он физически был со мной, мне казалось — я могу с ним справиться. Но с этим его отсутствием — я была бессильна. Я стала часто и много плакать.

И еще… Я заметила, что у НВ сильно обрубается память после принятия определенной дозы алкоголя и прочих «натуральных» продуктов. И он это знал и тоже тщательно скрывал. В «моменте» этого было не заметно, он казался здравым и адекватным, но когда на следующий день я начинала задавать вопросы о вчерашнем, то догадывалась, что он может не помнить половину вечера.

Я уже ничего не понимала.

Мне все это надоело, работа тоже поутихла, и жажда дальних странствий вновь дала о себе знать. Уже несколько лет у меня была мечта. Место в очень красивых горах, где все натуральное (домашнее вино из-под коровы), где удивительные красоты для одиноких прогулок, холодная горная речка, очень мало народа и при этом хороший сервис. И такое место я нашла. НВ тоже благословил меня на поездку, сказав, что как раз когда я приеду, вернется в город и он.

Я забронировала эко-гостиницу в Северной Осетии, недалеко от Кармадонского ущелья — места гибели Бодрова. Кроме отеля, в посёлке не было никакой инфраструктуры, даже магазина, почти не брал интернет… Только еда из ресторана, дикие кони, домашние коровы и алабаи. Холоднющая речка с купальней и качелями, и виды… Боже, какие виды.

5 месяцев

Договорились, мы отметим наши пять месяцев знакомства, и НВ отвезет меня в аэропорт. Если бы поездка перенеслась на неделю раньше, НВ не мог бы — у отца день рождения и надо готовиться к куче гостей, резать салаты и прямо вот никак было не уехать в город, до которого добираться было минут сорок пять…. Но поездка не перенеслась, и очередного конфликта не было.

К НВ я приехала уже с вещами, мы одели меня как на Северный Кавказ — в полувоенные брюки НВ защитного цвета с офицерским ремнем и камуфляжной футболкой, также мне был выдан огромный рюкзак цвета хаки. С этим хорошо смотрелся любимый пистолет на портупее.

Как уже повелось, мы выпили и пообедали, НВ разморило, и он лег спать вечером, было около 19.ч. Я же пошла гулять по ЮЗу. И зачем-то купила нам еще по пиву.

Ближе к девяти я начала будить НВ и как-то неловко встала коленом на его любимые очки, они захрустели, НВ резко проснулся и увидел меня, пиво, разломанную оправу.

Дальше пошло как-то сумбурно, обидно, окончательно. НВ был страшно зол на меня и за эти очки, и вообще за мое существование, в чем-то меня обвинял… Это было так холодно и жестоко, как будто мы и не были близки. Я начала говорить о его нездоровых отношениях с родителями, он же закричал: «Я их знаю 46 лет, а не как Вас, пять месяцев, и меня родители любят!!! В отличие от Вас». Впервые мы легли спать, не помирившись.

Утром я гуляла по пустырю и встретила ДС с собакой. «Похоже, мы скоро перестанем быть соседями», — сказала я с горечью. Когда вернулась, НВ уже встал и поливал цветы — он был вежлив, прохладен, целовать меня отказался.

Только когда привёз в аэропорт, дежурно обнял на прощанье.

И я улетела во Владикавказ.

И тогда я решила