– Есть такой, – радостно сообщили. – Записывайте место работы…

Гирин записывал. Город Ныш Сахалинской области. Есть такой населенный пункт на карте необъятной родины.

– Не Кыш, а Ныш… Именно… Понял вас…

– И телефончик тоже запишите. Дежурная часть… Записали? Всего вам хорошего. Звоните, если что… Всегда рады помочь.

Вскоре Иван Иванович говорил с крестником.

– Дела наши, – говорил он напрямую, – идут так себе. Короче говоря, попал под влияние местного фактора. Не так болен, сколько ему тут диагнозов понаставили. Без Ирины ему хреново… Попал, короче, под пресс. Что делать-то будем, крестничек?

Николаша отвечал немногословно и однозначно. Он словно чувствовал, что с отцом непорядок, потому и занялся переводом на материк. Рапорт о переводе подписан. Через неделю должен покинуть остров. Под конец он попросил, чтобы крестный о переводе молчал пока что.

– Поглядывай за ним, дядя Ваня, – наказывал тот. – Очень тебя прошу!

– Как скажешь… – обещал Гирин и добавил, глядя на тощую фигуру: – Спит, так что будить я его не буду. До скорого!..

И отключился. Недолго осталось ждать. Приедет – прочистит этому мозг… Ружейным маслом…

Начальник районного отдела полиции Гаевой Алексей Иванович проводил оперативное совещание, собрав почти всех оперативников у себя в кабинете. В совещании участвовал также следователь Ким Ли Фу.

Гаевой нервничал. Опять убийства. Одним выстрелом в голову. Как сказал следователь, строго в репу, без контрольного выстрела.

Старший опер Драница взял со стола снимки и стал рассматривать. Оба покойника находились в позах, как их застала смерть. Хозяин квартиры и какая-то женщина. Мужчину словно бы не кормили полгода, прежде чем лишить жизни.

– Издевательство над мумией… – сухо добавил следователь. – Он бы сам скончался.

– Не факт, – сказал Драница. – Тощие обычно долго скрипят. Выходит, кто-то сильно торопится…

– Возможно, – согласился Ким. – Так что вот вам мое постановление о розыске подозреваемого и работайте. Я на вас надеюсь, Петр Данилович… Распишитесь, пожалуйста, в копии.

Ким говорил без малейшего акцента. И даже лучше, чем некоторые русские люди. Это был обыкновенный русский тип, только с характерным восточным лицом. Его и звали в основном по-русски – Леней либо Леонидом Федоровичем.

Драница щелкнул шариковой ручкой, чиркнул закорючку в копии постановления и двинул ладонью бумажку по столу следователю.

Начальника отдела Гаевой заметно нервничал. Подполковнику до пенсии не так далеко, но разве же при таких обстоятельствах до нее доживешь.

– В общем – опять у нас пруха!.. – вздохнул начальник. – Голимая мокруха и глухари. С чего мы начнем? Есть предложения?

– Пока нет, но мы постараемся, – брякнул Драница. – Соберемся отдельно, обсудим…

– А-а! – сморщился Гаевой, оглядывая сотрудников. – Обещать с перепугу все мы горазды… Казанцева! А где у нас Голещихин? Порошин, Скворцов? Летают опять где-то? Что говорит экспертиза? Люткевич? Он же у нас специалист по раскрытию. Не выходя из кабинета, говорят, раскрывает преступления.

– Было… Два раза…

– Вот и найдите мне его. За одно и этих пригласите. Через пять минут снова собираемся. Поговорим, подведем итоги. Все свободны пока. Ищите мне их. Ли ФУ прошу задержаться. Садитесь сюда поближе…

Минут через тридцать «высокое совещание» вновь собралось. Теперь в полном составе, за исключением начальника отдела розыска. Вакантна его должность пока что. Драница исполняет обязанности начальника отделения, но не видно от него отдачи. Инертен. Ему одному нравится, чем руководить и направлять.

Гаевой обвел присутствующих взглядом поверх очков – на этот раз все собрались.

– Прошу тишины. – Алексей Иванович снова сморщил лицо. – Повторяюсь, мы имеем обыкновенных двух глухарей. Двойное убийство. Без этих самых. Без жестокостей и мордобития. Умертвили хозяина и, как видно, его подружку Анну Степановну. Она в соседнем доме живет. Иногда, говорят, заходила – полы там помыть, сготовить старику. Может, еще зачем…

Проговорил и сверкнул глазом в сторону Казанцевой. Та опустила нос к столу.

– Об остальном нам мало известно. В общем, у старика у этого, кроме квартиры, ни кола ни двора. Тысяч нет ни на сберкнижке, ни под матрасом… Хорошо искали?

Криминалист Люткевич кивнул за всех:

– Искали, но не нашли.

– И если мы примем во внимание этот факт, а так же то, что обе жертвы не имеют на себе признаков пыток, то можно сделать вывод, что их просто убили. Без корыстных на то побуждений.

– Совершенно верно, – согласился Люткевич. – Нет ни следов борьбы, ни следов обыска квартиры. Ничего там не искали, а то бы обязательно оставили следы рук.

– И ног… – тихо добавил Драница.

– Может, и ног. От них тоже следы бывают. Даже в первую очередь. Если присмотреться пристально, то каждый поймет, что ходит по земле, а не по воздуху.

– Может, не будем препираться? Вы лучше скажите, в чем причина убийства. Как эксперт. Можете высказать свои соображения?

Люткевич не смог. Откуда ему знать. Он лишь исследует факты.

– Когда у нас будет начальник отделения? – спросил Драница. Словно за этим только и пришел к начальству в кабинет.

– Будет! – встрепенулся подполковник. – Будет вам и начальник! Будет вам и новая зарплата…

Подполковник Гаевой, как обычно, иронизировал. Им о деле толкуешь, а они все о разном. Пришлось вновь хвататься за утерянную было нить совещания. Убийство! Что за ним стоит?! Кто исполнители?! Кто заказчики?! Не может такого быть, чтобы к человеку пришли в квартиру и просто так положили двоих. Может, собирались одного лишь старика оприходовать, а женщина из спальни, например, вышла. На шорох. Из любопытства. Так и есть, поскольку раздета. Без платья. В одной ночной сорочке.

– Где у нее платье? – удивился Гаевой, глядя на снимок. – С собой утащили, что ли? На платья кидаться стали?… Что-то не верится…

– В спальне осталось, – пояснил следователь Ким. – И нижнее белье там же.

– О! А я что говорил? Что за убитый? Проверили? Чем раньше занимался, прежде чем стать одиноким и немощным? – и снова взглянул на фото и пробормотал: – Немощный с виду, а бабку у себя пригрел. Впрочем, это дела не меняет. Дело серьезное и не требует долгой раскачки. Что наработали с момента?

Оказывается, ничего. Никакой зацепки. Одинокий мужчина. Никаких богатств, кроме пенсии и квартиры.

Подполковник медленно встал из-за стола и пошел вдоль кабинета. Продолговатое помещение располагало к подобным прогулкам. Гаевой ходил и раздумывал. Как это понимать, что никакой зацепки? А одиночество? А квартира?