– Через час нам нужно выходить. – Он еще утром ее предупредил, что они будут ужинать с друзьями.

– Я буду готова.

– Шарлотта, тебе нужно как минимум два часа, чтобы подготовиться к вечеру. – И это в лучшем случае. Казалось, она способна перемерить весь свой гардероб, прежде чем на чем-нибудь остановиться. И перепробовать десять разных причесок, прежде чем решить, какая из них «та самая». Говорить, что она хороша в любой одежде, бесполезно.

Он вспомнил медовый месяц на одном из частных островов Карибского моря. Это был последний раз, когда он видел ее по-настоящему счастливой. Однажды вечером он напомнил, что пора собираться на ужин, а она вдруг скинула с себя всю одежду и побежала к маленькой бухточке возле дома и принялась радостно плескаться. Он не устоял и присоединился к ней. А потом они занялись любовью.

Грудь теснили воспоминания о том особенном дне. Он чувствовал себя свободно, солнечные лучи согревали своим теплом их сплетенные тела.

Из всех светлых моментов брака это воспоминание стояло особняком, как живое воплощение веры в то, что они – самая счастливая, самая совершенная пара в мире.

– Я буду готова.

– А чем ты сейчас занята?

– Еще раз проверяю план помещений.

– Зачем? Я же сказал, у меня своя команда.

Ее плечи напряглись.

– Я потратила на это не один день. Не принять его во внимание по крайней мере глупо.

– А, понятно. Уверен, мой архитектор с благодарностью оценит твой вклад. – Рауль отвесил шутовской поклон.

– Ладно. Мне нужно принять душ.

– Остался час.

– Скажи это еще раз. – Хлопнув дверью ванной, она повернула замок.

Рауль щелкнул пальцами и вздохнул.

Последние четыре дня он жил словно с каким-то сердитым подростком. Он дал ей немного подрейфовать в этой акватории. Учитывая обстоятельства, весьма щедрый жест с его стороны. Ничего, завтра все это кончится.

После обеда будут подписаны документы, и…

Любопытство заставило его заглянуть в бумаги. Через несколько секунд он уже сидел на стуле, хранившем тепло ее тела. Более внимательно просмотрев бумаги, он увидел, что она не обошла замечаниями ни одной комнаты здания, подлежащего реконструкции. Каждый рисунок был вычерчен набело. Чарли сказала, что все это сделала сама. Неужели солгала в попытке произвести на него впечатление?

Но нет, колонка цифр слева и цифры в чертежах написаны хорошо знакомым детским почерком. Рауль потер виски, грудь сдавило, когда он представил Чарли усердно трудившейся над чертежами.

Он нашел ее уже в гостиной.

– Ты готова?

И удивился, что она ждет его. А еще больше ее виду: укороченные брюки из смесовой ткани, черная свободная блузка и черные сандалии на плоской подошве.

Она встала с дивана и подошла к окну. Низкое солнце раннего вечера осветило ее фигуру, позволяя увидеть тонкий шелковый лифчик под скромной с виду блузой.

– Да. Что?

– И в этом ты собираешься на ужин?

– Да. Тебе не нравится?

– Я удивлен, и все.

А она хорошо выглядит, просто замечательно. Это нельзя отрицать. После свадьбы Рауль ни разу не видел ее в брюках или джинсах, а теперь, за исключением вечеринки в отеле и встречи с банковским менеджером, вообще не видел ее ног. Для той Чарли, на которой он женился, было бы немыслимо отправиться на ужин без дизайнерского платья и туфель на каблуках.

– Ну, это, в общем-то, все, что есть в моем гардеробе.

– Что случилось с остальной одеждой?

У Чарли была целая стенка в специальной комнате для одежды, заполненная только обувью. Разумеется, крохотная спальня в ее доме не смогла бы вместить и пятую часть всего, что у нее было.

– Отдала на благотворительность.

– Зачем?

– Для Поко Рио «Дольче и Габбана» ни к чему.

– Я позвоню сестре, узнаю, сможет ли она пройтись завтра-послезавтра с тобой по магазинам.

– Мне не нужен шопинг-тур. Меня вполне устраивает то, что есть.

– Шарлотта, в течение следующих месяцев мы будем ужинать и встречаться с людьми. В общем, как всегда. Твоя одежда вполне подходит для работы в центре, но сейчас эти дни позади. Ты – моя жена и знаешь, что это значит.

– То есть я должна одеваться как кукла?

– Нет. Но быть Казорла значит блюсти определенный имидж.

– Зачем?

– Мы это уже обсуждали. Моя семья весьма уважаема здесь. Наши отели – одни из самых лучших в мире. Люди смотрят на нас.

Все это ради ее же блага. Рауль знал, что это означает несоответствие. Он постарался дать ей все, чтобы она чувствовала себя уверенной в высшем обществе, как если бы родилась в нем.

– Не понимаю, почему я должна одеваться как кукла?

– Тебе не нужно одеваться как кукла. И вообще, в чем проблема? Когда мы жили вместе, тебе нравилось одеваться.

Он помнил блеск в ее глазах после первой поездки по магазинам вместе с Мартой. И взрывы радостного смеха, когда Чарли доставала из коробки каждую покупку, чтобы показать ему. Эта радость не могла быть поддельной.

Уголки ее губ дрогнули, но улыбка получилась печальной.

– Сначала – да. Но какая двадцатилетняя девушка не соблазнится погулять под аркадами самого дорогого европейского магазина с безлимитной кредитной картой?

– Значит, ты признаешь, что вышла за меня ради денег?

– Не стану лгать. Твое богатство и образ жизни, конечно, вскружили мне голову. Но я бы вышла за тебя, даже если бы ты жил в хибаре.

Он невесело рассмеялся.

– Если бы ты была Пиноккио, на твоем носу сейчас зазеленели бы листочки.

Она выдержала его взгляд.

– Я не лгу. Если бы я была охотницей за состоянием, то зачем бы от всего отказалась?

– Ты осталась с десятью миллионами евро. Весьма неплохо.

– Я их не просила. А могла бы «попросить» гораздо больше.

– Пока развод не оформлен, у тебя есть шанс. И ты это прекрасно знаешь. – Он провел пальцем по ее щеке, заволновался. И ему это не понравилось.

Чарли права. Она не просила у него денег. Он дал сам. Как и кредитные карты, и другие вещи, которые он ей дарил, чтобы увидеть улыбку на ее лице. Как после первого шопинга. Но теперь это не имеет значения. Теперь Рауль хотел бы видеть на ее лице улыбку удовлетворения.

Еще она ночь, и она снова будет его.

– Вряд ли можно считать совпадением то, что ты пришла ко мне в тот момент, когда стали заканчиваться деньги.

Она хотела ответить, но он приложил палец к ее губам.