Холодный душ, уроки, мечты о пробежке. Порой я чувствовал себя белкой в колесе. Устал. Никитка уже лёг спать, я налил себе виски, хотя пить не любил. Хотелось снять напряжение, а как ещё, как ни верным дедовским способом? Можно было ещё Наташе позвонить, но после страховки я не только сексом с ней заниматься не хотел — видеть не желал. Вот пройдёт время, успокоюсь…

Сигару бы ещё, но сигар у меня не было. Я поднялся на балкон, там у меня стоит удобное кресло. Хорошая ночь: звезды, в стороне зарево огней города, прохладно. Отхлебнул виски, щедро сдобренный льдом, закрыл глаза. Прекрасно.

Я успокоился настолько, что снова подумал о Наташе, причём уже без неприязни. Может, позвонить? Вряд ли спит, она поздняя пташка. Или самому смотаться? А что, дом на охрану поставлю, за несколько часов ничего с Никитой не случится — Покровка самое безопасное место в мире. Здесь можно юных дев нагишом отправлять хороводы водить по ночам, и ни одну не умыкнут.

Подумал про голых дев и снова вернулся мыслями к Наташе. Надо ехать, определённо. Даже настроение поднялось — что может быть лучше хорошего секса?

Я даже поднялся уже, оставив бокал на столик. И замер — орал кот. Громко. Невыносимо, словно режут его. Не разбудил бы Никиту, тогда точно никакого секса, никаких Наташ. Потом подумал — откуда кот? Покровка донельзя стерильна. Нет, в малой были и козы, и коты, и собаки брехали. В нашей никаких бродяжек нет — искоренили. Все животные сидят по домам, привитые и кастрированные. Кот заорал снова, причём ближе. Точно Никиту разбудит, у него окно приоткрыто.

Перегнулся через край балкона и едва не выругался. Стоило подумать о девах — одна из них сама явилась. Причём не одна, а с котом. Стояла, решимости, что ли, на моей лужайке набиралась? И что она с котом будет делать? Надеюсь, не приносить в жертву. Я прищурился — так и есть, девица цветочками на коленях. Что ей, мёдом тут намазано?

Надо было окликнуть девушку, но я поневоле заинтересовался. Какого черта она творит? Она же делала непонятное: кота удерживала одной рукой, а второй расстегивала пуговицы на рубашке. Ее было хорошо видно — свет из окон первого этажа аккурат на неё и падал. Расстегнула три пуговицы, потом подумала, одну застегнула обратно, но не удовлетворилась. Потерзавшись ещё минуту, снова расстегнула третью пуговицу. Потом пошла вдоль дома, заглядывая в окна.

— Пиздец, — прошептал я. — Что творится?

Я уже решил, что это безобразие следует прекращать, открыл рот — что бы девушка с котом ни делала, её следует остановить. Да так и замер с открытым ртом. Потому что гостья нашла открытое окно и кота своего впихнула в мой дом. Он тут же заорал, но уже дома.

— Пиздец, — растерянно повторил я. — Какого хрена?

А девушка всхлипнула, неизвестно зачем. Может, она кота своего так любила, что ей больно с ним прощаться? Но тогда снова — какого хрена она его запихнула в мой дом?! А та тем временем подошла к дверям и решительно забарабанила в них кулаками.

Я проверил Никиту — спит. Плотнее закрыл дверь в его комнату. И пошёл открывать, так и не поняв, что происходит. Может, просто вызвать полицию? И службу отлова животных заодно. Но… делать этого я не стал. Все же мелкая девчонка, я с ней справлюсь, даже если она сумасшедшая. Может, у неё родственники волнуются, а я её в полицию. Или санитары из психушки, с которой она сбежала.

Открыл дверь. Девушка — а это точно та самая Настя — едва не подпрыгнула со страху, хотя вполне ожидаемо, что если ты стучишь в дверь, то её откроют.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, — спросил я. — Что вам нужно?

Девушка замялась. Я, заинтересованный её пуговицами, все же нырнул взглядом в декольте — не зря она страдала, расстегивать третью пуговицу было явно лишним.

— У меня кот сбежал, — сглотнув, почти прошептала она. — Кажется, он забрался к вам в дом…

— Кажется? Тот самый кот, которого вы пять минут назад мне в форточку засунули?

Она покраснела. Я первый раз видел, как это происходит — впечатляло. Настолько при мне люди ещё не краснели. Красная кайма показалась из-за края кружевного лифчика, который выглядывал благодаря расстегнутой третьей пуговице. Потом поднялась по шее, залила щеки, лоб, уши. Мне даже интересно стало, если её раздеть, она целиком будет такая красненькая?

И испугался немного: вдруг следующая стадия — стремительная смерть от повышенного давления или тахикардии?

— Эй, вы не умираете?

— Нет, — просипела девушкам.

Лицо начало медленно бледнеть. Мне снова стало интересно, краснота пойдет обратно в декольте? Я спустился взглядом вниз. Три расстегнутые пуговицы, край кружевного, весьма фривольного лифчика. Мне кажется, или я точно вижу самый край ореолы соска за тонким кружевом? Какие у неё соски, интересно — розовые, коричневые? Обычно у блондинок розовые… Тьфу. Отвлёкся. Не скажу, что мне не нравились женские соски, но конкретно эта девица раздражала вместе со всеми своими прелестями, какими бы завлекательными они не были.

— Тогда идите домой, — грозно начал я. — А кота, как найду, выброшу на улицу.

Девица пискнула, словно не кота на улицу, а её.

— Нет! Это… не мой кот. Я его одолжила. Пожалуйста, не выбрасывайте! Можно, я сама поищу? Я быстренько!

Логику этой девушки я постичь не мог. Нахер кидать в чужие окна чужих котов?

— Так не пойдёт, — отрезал я. — Я вас впущу, а следом вся малая Покровка с факела и вилами, и в ЗАГС меня, как соблазнителя невинных дев. Тут стойте. Сам поищу. И пуговицы… застегните.

Гостья снова пискнула и застегнулась по самое горло. Я захлопнул дверь. На задвижку закрыл. Девушка что-то крикнула вслед. То ли он прыгает, то ли он брызгает — вслушиваться не стал.

Как оказалось — зря. Кота я искал минут десять, думая то о сосках, то о кружевах, то о том, что девушка крикнула. Понял сам, как только кот спрыгнул на меня сверху с кухонного шкафа. Я видел, как он летит, растопырив лапы в разные стороны, распушив хвост трубой, сверкая единственным глазом, но увернуться не успел. Только уклониться и принять кота на спину.

Её обожгло огнём. Кот вцепился в футболку и утробно заорал. Я с трудом оторвал его от себя и за шкирку понёс на улицу. Животному обращение не нравилось, если бы мог, вцепился бы в меня когтями. Слава богу, не дотягивался.