Это был хороший совет. Очень хороший. Джерину даже взгрустнулось, что жизнь не предоставляла ему особых возможностей им воспользоваться. Впрочем, если припомнить, как иногда закручивались события, вполне вероятно, что, осторожничая, он был бы давно уже мертв.

Он опять пошел к хижине Фулды. Фулда и Хэррис потащились за ним. Оказалось, что, пока Лис глазел на свиноуток в пруду и уткосвиней, валявшихся рядом, Фердулф уже успел выйти на улицу. Маленький полубог колотил палкой по чему-то в траве, как самый обычный четырехлетний ребенок. Но он не был обычным четырехлетним ребенком, поскольку, подняв глаза, заговорил недетским густым баритоном:

— Интересно, а как ты будешь выглядеть с большой зеленой головой селезня?

И он сдвинул брови, сосредоточившись на этой мысли. Ничего не произошло, за что Лис был ему очень признателен.

— Наверное, довольно глупо, — ответил он после некоторого размышления.

Нельзя позволить Фердулфу себя запугать, вернее, нельзя показывать, что ты напуган. Тем же спокойным задумчивым голосом Лис продолжил:

— Интересно, а как ты будешь выглядеть, когда я тебя отлуплю до красноты и до боли в твоем мягком месте?

— Ты не посмеешь, — отрезал Фердулф. — Ты знаешь, чей я сын.

Джерин это знал, причем лучше многих.

— Я уже наказал тебя однажды, когда ты напросился, — ответил он, и это было истинной правдой.

Правдой было и то, что вернувшийся в замок Лис надрался чуть ли не до бесчувствия, радуясь, что остался в живых.

Фердулф нахмурился:

— Тогда я был меньше и не знал, на что способен.

— То, что ты что-то можешь, вовсе не означает, что ты должен пускать это в ход, — возразил Джерин.

Если в четыре года Фердулф обрел немалую силу, то что же будет, когда ему стукнет четырнадцать? Или тридцать четыре? Лис старался не думать об этом. Он также старался не думать о том, насколько мала вероятность втолковать отпрыску бога вина, что такое ограничения.

— Почему нет? — спросил Фердулф.

В голосе его звучало неподдельное любопытство. Он, несомненно, не понимал доводов Джерина.

Джерин пустился в терпеливые объяснения:

— Потому что некоторые твои действия либо пугают людей, либо очень расстраивают.

— Ну и что?

Да, Фердулф был истинным сыном Маврикса.

— А тебе нравится, когда кто-нибудь пугает или расстраивает тебя? — спросил Джерин.

— Ты вроде единственный, кто пытается это сделать, — ответил Фердулф и призадумался. — Интересно, могу ли я тебя остановить?

Джерин почувствовал, как у него в мозгу закопошились любопытные пальцы (так, по крайней мере, он определил для себя это ощущение позже). Через какой-то миг это копошение сказало ему, что Фердулф, каким бы сильным он ни считался по людским меркам, в сравнении с божественными стандартами был еще слаб. Маврикс, например, свободно ворошил мысли и воспоминания Джерина, словно человек, ищущий булавку в своем поясном кошельке.

— Прекрати! — вскричал Лис, мысленно напрягаясь.

Он не знал, поможет ли это, но не собирался сдаваться без боя.

Фердулф выглядел ошеломленным, как бывало с ним всякий раз, когда что-то шло не так, как ему бы хотелось.

— Как тебе это удается? — требовательно спросил он, — Ты должен думать, как я хочу, а не так, как угодно тебе.

Судя по тону, последнее в его понимании вообще не имело какой-либо ценности.

Копошение в сознании Лиса продолжилось с большей настойчивостью. Джерин замычал. Фердулф имел глупость проговориться, что сопротивление приносит плоды, в чем более зрелый и мудрый противник никогда не признался бы, поэтому он удвоил умственные усилия, мысленно уподобив себя крепостной стене Лисьего замка, сдерживающей напор трокмуа.

Но у него возникло чувство, что этого все-таки недостаточно.

— Вот что, — пропыхтел он. — Сейчас ты запоешь по-другому.

Он не мог протянуть руку и запустить ее в сознание Фердулфа, но существовали другие способы отвлечь внимание полубога. Джерин схватил мальчишку и перекинул через колено.

Фердулф испустил яростный визг.

— Я же сказал тебе, не смей! — закричал он.

Копошение в сознании Лиса прекратилось. По крайней мере, ему удалось сбить маленького негодника с толку.

— Мало ли что ты сказал.

Не без некоторого трепета Джерин нанес шлепок свободной рукой, второй он держал Фердулфа.

Вопль полубога прозвучал сладкой музыкой. Фердулф попытался взмыть в воздух, как он это делал в Лисьей крепости во время игр. Ему удалось взлететь, но невысоко, ибо вцепившийся в него Лис не разжимал рук.

— Ну как, ты понял меня или нет? — спросил Джерин. Несмотря на то, что его ноги оторвались от земли, он сохранил достаточное присутствие духа, чтобы продолжить увещевания. — Почему бы тебе не опустить нас обоих на землю, чтобы мы спокойно и мирно все обсудили?

— О, отлично.

Раздраженный тон Фердулфа очень напоминал тон Маврикса, когда (правда, весьма и весьма редко) ситонийского бога что-либо вынуждало изменить свои планы.

— Благодарю, — сказал Джерин совершенно искренне, когда его ноги вновь опустились на твердую почву.

— Рад быть полезным, — неожиданно вежливо ответил Фердулф.

Видимо, матери все-таки удавалось внедрять в него какие-то представления об учтивости. Полубог подозрительно взглянул на Джерина:

— Почему тебя не так легко изменить, как свиней или уток?

Когда смысл сказанного дошел до сознания Хэрриса и Фулды, они разом охнули. Джерин сглотнул. Значит, Фердулф в самом деле пытался приделать ему утиную голову.

— Я не знаю почему, — ответил он. — Но я очень рад, что это так. И хочу, чтобы ты об этом помнил. Попробуешь еще раз как-нибудь изменить меня — нарвешься на крупные неприятности. Понял?

— Йо, понял.

Фердулф выглядел очень расстроенным, но Джерина это вовсе не трогало. Маленький полубог поднял глаза.

— Как это получается, что ты указываешь мне, что делать, когда ты всего лишь простой смертный?

— Как? — Лис задумался. — Могу найти пару объяснений. Одно из них заключается в том, что хотя я и простой смертный, но живу на этом свете гораздо дольше тебя и знаю о нем намного больше.

Первое из этих утверждений, несомненно, было верным. Второе тоже не вызвало бы сомнений, если бы Фердулф был обычным четырехлетним ребенком, а не пытался улететь с Лисом в небо и наградить его головой дикой утки.

Но как бы там ни было, а логические несоответствия в доводах Лиса от Фердулфа пока ускользали. И потому он принимал его аргументы с большей готовностью, чем это делал бы на его месте сам Лис.