У меня веселые ученики, они много смеются и любят жизнь. Мои лекции они слушают в абсолютной тишине. Я слышу только скрип перьев по бумаге, собственный голос и уличный шум, приглушенный деревьями. Я регулярно провожу контрольные, и, хотя задаю трудные темы, за десять лет работы мне ни разу не пришлось поставить оценку ниже средней. Их родители часто приглашают нас с мужем на ужин, а по случаю настойчиво зазывают приехать к ним в загородный дом. Все это зажиточные, образованные, вежливые люди, и, поскольку они обладают высоким культурным уровнем, мы имеем возможность вести плодотворные споры о современной литературе или драматургии XVII века. Бывает даже, что мы просто так, без подготовки, разыгрываем в саду одну из комедий Мольера.

– Мой муж преподает математику в Высшей школе искусств и ремесел.

У нас двое прекрасных детей, которыми мы гордимся. Им светит блестящая карьера. Мы ни в коем случае не давим на их выбор, но полагаем, что сын станет хирургом, а дочь, немного поработав в индустрии моды, возглавит американскую медиагруппу.

Мы живем в абсолютной гармонии.

Мы никогда не ссоримся, не устраиваем сцен ревности, не дуемся друг на друга. Вечером, перед ужином, мы прекрасно обходимся без телевизора, предпочитая беседы с детьми. Мы используем только тщательно подобранные выражения и строим высказывания на основе безупречной логики. Пока они учатся в начальной школе, спать будут ложиться строго в половине девятого вечера. Когда перейдут в среднюю школу, смогут засиживаться подольше, чтобы успеть не только сделать уроки, но и ответить на вопросы составленной нами анкеты, направленной на оценку их психического состояния, что даст нам возможность вовремя выполоть сорную траву меланхолии, способную замедлить их развитие. Мы должны исключить любой риск нарушения их душевного равновесия. Ничто не должно омрачить их счастливое существование.

– Уложив их спать, мы ужинаем приготовленными на пару овощами и салатом, приправленным смесью оливкового и рапсового масла.

После этого легкого ужина мы садимся в гостиной по обе стороны ломберного столика и обсуждаем нашу супружескую жизнь. Мы стремимся постоянно улучшать наши отношения, ибо верим, что нет предела совершенству. Затем мы погружаемся в чтение коллекционных изданий и всякий раз, переворачивая страницу, вздрагиваем от восхищения, настолько глубокое чувственное удовольствие, сравнимое с эротическим, получаем от прикосновения к бумаге.

– Около двадцати трех часов мы принимаем второй за сутки душ.

Расчесываем волосы, душимся и ложимся в постель. В сексе мы не признаем никаких табу. Со временем наш союз крепнет, как и взаимное влечение, усиливающееся с каждым оргазмом и, по всей вероятности, превосходящее страсть самых дерзких в истории любовников. На свете есть разочарованные, озлобленные люди, завидующие чужому богатству и непоколебимому чужому благополучию. Пусть это признание поможет им преодолеть внутреннюю нищету и в один прекрасный день достичь того нерушимого блаженства, которое составляет основу нашего существования.

Низкая луна

– Я тебя не хочу. Только не сегодня.

Мне нужно забыть тебя хотя бы на одну ночь. Возможно, завтра я снова начну на тебя смотреть, узнавать тебя и выделять из всего остального мира. Ты не стала мне посторонней, ты не изменилась внешне, у тебя тот же голос и та же улыбка, похожая на приглушенный смех – наивная и свежая, как будто, в спешке расставаясь с детством, ты прихватила ее с собой. Но мне надо побыть одному, сосредоточиться на себе, отыскать уголок, в котором я смогу выжить без тебя.

– Можешь остаться. Твой уход ничего не изменит.

Я слишком пропитан тобой, даже несколько часов лета не в состоянии отдалить тебя от меня. Я дышу тобой, наслаждаюсь тобой и на морозе согреваю тебя паром своего дыхания. Даже если ты уйдешь, я всегда буду жить в тебе, ты – мое приключение, мое путешествие к полюсу, которого нам ни за что не достичь, потому что он не стоит на месте и вечно убегает, а порой покидает землю и с презрением, как низкая луна, смотрит на нас сверху.

– С годами я стал тобой.

Щупальцем твоего тела, твоим лишним органом, твоим дочерним предприятием. Я слишком люблю тебя, ты – моя африканская лихорадка, ты ударяешь мне в голову как фруктовое вино. Ты – моя эйфория, моя печаль, единственный язык, которым я владею и которого не понимает никто; этот язык – чужой всем жителям Земли, остающимся глухими к его звукам. Я направляю твою жизнь. Наверное, я упал на тебя, как капля воды, и меня никто и никогда больше не найдет. Возможно, я еще представляю собой что-то или кого-то, например заблудившегося путника. Моя любовь и мое оцепенение, я двигаюсь через тебя, как через пересохшее русло реки, и ты нависаешь надо мной, как горная гряда.

– Не понимаю, о чем ты.

– Мне хотелось бы порвать с тобой, а утром случайно обнаружить тебя на краю постели.

Ты думаешь, что наши сны никогда не сольются. Ты думаешь, что у каждого из нас – свой частный сон, и вышибалы вышвырнут любого чужака, посмевшего постучаться в его дверь.

– Кошмары персональны, как зубная щетка.

– Хватит болтать. Мало мне шума с улицы.

– Я хочу бросить тебя на эту ночь.

– Ну, ложись в гостиной. И свет выключи.

Не мучь меня сегодня

Не мучь меня сегодня. Я был неправ. Я ошибся. Ты пострадала из-за меня. Ты имеешь право вернуться назад, пересмотреть каждый прожитый нами день и завести на меня дело. Я не прошу адвоката и даже откажусь от последнего слова в свою защиту. Если у тебя еще остаются какие-то неясности в том, что касается моего поведения, моего к тебе отношения или сказанных мною слов, клянусь, я охотно тебя просвещу. Постепенно я стану для тебя прозрачным, как вода. Я плохо любил тебя, а порой и вовсе не любил, но сегодня дай мне шанс полюбить тебя по-настоящему. Мне надо было с первого дня признаться тебе, что я – всего лишь машина, асфальтовый каток, и моей целью с самого начала было уничтожить тебя, растоптать, как флаг проигравшей войну страны.

– Не мучь меня сегодня.

– Ты же видишь, что я ухожу.

Я не хочу. Я отказываюсь превратиться для тебя в воспоминание. Воспоминание о крахе. Ты даже не узнаешь, что мы были счастливы, – в промежутке между двумя землетрясениями, двумя наводнениями, двумя бомбежками, после которых мы на долгие месяцы глохли.

– Это счастье для меня отвратительно, как и мое влечение к тебе. Ты пользовалась этим, чтобы заманить меня во тьму группового секса.

– Отныне мы будем заниматься любовью