– Действуем, по первоначальному плану, – сказал он вслух, – Осматриваем дыру, потом возвращаемся в Бостон. В любом случае, ночевать я здесь пока не собираюсь.

Еще минут двадцать они шли по полузаросшей, заваленной грязью дороге, стараясь не поскользнуться и, по возможности не набрать полные ботинки воды, пока очередной поворот не вывел их на небольшую возвышенность, откуда открывался вид на окрестности. Прямо перед ними грунтовка полого спускалась в небольшую низину между несколькими невысокими холмами, густо поросшими еловыми и сосновыми рощами, а дальше, сколько хватало глаз, все пространство до самого горизонта закрывали таявшие в голубоватой дымке еловые леса, лишь в нескольких местах прореженные проплешинами лощин. Дэвидсон, сам не зная почему, остановился, и в первый момент даже не понял, что смотрит прямо непосредственно на то, ради чего они и притащились в этом Богом забытый угол.

Обращенные к дороге склоны холмов усеивали выступающие из земли каменные отроги вышедшей на поверхность скальной породы, здоровенные валуны всех форм и размеров, сплошь обросшие лишайниками и какими-то странного вида кустами, определить видовую принадлежность которых было Дэвидсону не под силу, они покрывали практически все видимое пространство. В некоторых местах, казалось, деревья растут прямо из камня или из-под камня, тогда часть корневой системы удивительным образом выступала над землей, напоминая щупальца неких чудовищных головоногих. Только что выпавший мокрый снег добавлял этому и без того достаточно причудливому пейзажу какой-то мрачной футуристичности – грязно белые пятна на тускло поблескивающих черных и грязно-бурых камнях. В одном месте между камней змеилась черная полоска лесного ручья – он сбегал с северного холма, исчезая между двумя наиболее выдающимися скальными гребнями. Дэвидсон проследил за ручьем взглядом, и только тогда обратил внимание на укрытую в камнях длинную, не меньше нескольких десятков метров, ломаную темную щель. Еще через мгновение до него дошло, что это и есть вход в пещеру Дювалье.

– Отвратительное место, – пробурчал нагнавший его Коули, – Вполне понимаю, почему оно никогда не пользовалось популярностью у туристов. Оно и на фотографиях производит поганое впечатление, а в натуре все еще хуже. У Торбелла и его дружков явно были не все дома, раз он говорил о нем с таким восторгом. Кстати, – Коули махнул рукой в сторону небольшого, относительно свободного от растительности пространства, под красноватым боком ближайшего к ним камня, – Вон там нашли их арендованный еще в Бостоне фургончик. Везунчики, – он натянуто хохотнул, – Им не пришлось топать сюда на своих двоих. Две недели назад тут еще вполне можно было проехать.

– Ты, Арчи, просто не видел реально отвратительных мест, – ответил Дэвидсон, – На самом деле, здесь очень мило.

На то, чтобы добраться до темнеющего впереди провала пещеры им понадобилось еще несколько минут. Коули был прав – это было одно из тех редких мест, которые вместо обычного для первозданной, нетронутой воздействием цивилизации, дикой природы, успокаивающего эффекта, оказывают на человека прямо противоположное воздействие. Дэвидсон никогда не мог даже и подумать, что когда-нибудь ощутит нечто подобное (с ощущениями и впечатлениями у него, вообще, было плоховато, как и практически любой профессиональный человек действия, он имел весьма скудное воображение), но сейчас он уже в который раз ловил себя на мысли, что каждая деталь пейзажа таит в себе некую сокрытую угрозу. Все это, конечно, было совершеннейшим идиотизмом и Дэвидсон не позволял своему разуму цепляться за подобные глупости даже на доли секунды, однако неприятное чувство какого-то необъяснимого дискомфорта не проходило. Что-то в этом месте (как, собственно и во всем этом деле с самого начала, с того момента, когда Шеллбур его ему навязал) было глубоко неправильное, а вот что именно… Впрочем, самым неправильным, что только можно себе представить, было продолжать размышлять в подобном ключе. Необходимо сделать дело, то есть ознакомиться с этой чертовой ямой поближе, попытаться самому понять, чем же оно могло привлечь внимание этого тупого сопляка Торбелла и его не менее тупых приятелей (особенно мажора Дельгадо – он-то, вообще что тут мог забыть?), после чего валить отсюда.

– Неужели в этой стране мало пещер? – бубнил за спиной у Дэвидсона Коули, словно бы читая его мысли, – Почему, вообще, пещера в Мэне? Мэн всегда был лесным штатом, вот и занимался бы деревьями, тем более, на экологическом факультете.

– Дельгадо , Джонс и Свенссон дополнительно специализировались на кафедре геологии, если ты не забыл, – сказал Дэвидсон, перепрыгивая через внушительных размеров лужу, – А здесь действительно достаточно редкий выход породы, по крайней мере, для Мэна точно.

– Но, Торбелл…

– Торбелл – этнограф, в том-то и дело. Ты же не забыл, что нам пела та восторженная дура?

Под «восторженной дурой» имелась ввиду мисс Шоли, научный руководитель Ричарда Торбелла, та самая, что вначале выступила резко против идеи, чтобы её студент тратил время на какие-то подземные каверны с озером, однако потом изменившая свое мнение самым радикальным образом. Дэвидсону она резко не понравилась – из тех самых, что всегда голосуют за демократов, поддерживают любые левые идеи и борются за права цветного населения. Разумеется, осуждают любые войны и готовы при всяком удобном случае воткнуть нож в спину своему же собственному солдату. Короче, то самое дерьмо из-за которого Америка проигрывает уже четвертую войну подряд.

Однако, за своих студентов она стояла горой и даже ни на секунду не сомневалась, что Торбелл, в конце концов, обязательно вернется – исчезновение группы мисс Шоли рассматривала не более чем некую временную неприятность. Она искренне недоумевала, почему этим делом занимается полиция и даже – какой ужас – ФБР.

По всей вероятности, сам Торбелл был действительно увлечен своим проектом, на полном серьезе, без дураков. И, к тому же обладал неплохим даром убеждения. Мисс Шоли рассказывала, что у всех участвующих в проекте, особенно, конечно, у самого Ричарда просто глаза горели, перед тем, как они собирались в Санкшенвилль. Говорил, сможет раскопать там настоящую золотую жилу для науки, такую, которая впоследствии поможет ему не только с успехом защитить диплом, но и получить грант.

Несмотря на все это, ни мисс Шоли, ни прочие знакомые Торбелла, с которыми он общался непосредственно перед тем, как отправиться в Санкшенвилль и делился деталями своего проекта, ничего конкретного сообщить так и не смогли. В детали, кроме самого инициатора были посвящены лишь четыре человека – Дельгадо, Свенссон, Джонс и Ортега, проще говоря, те, кто отправился вместе с ним.

Насколько смог понять Дэвидсон со слов мисс Шоли, Торбелл накопал что-то относительно некого религиозного культа, существовавшего у когда-то населявшего эти земли индейского