Наказал мной Господь Бог бабушку.

– Наказание ты господне! Бессовестный! Это где ж так вымазался, злодей?!

– Под столом так вымазался я, бабушка.

– Это где ж там грязь такую нашел?!

– А она сама меня, бабушка, там нашла…

Где, где…

Нужно бабушке помогать, продолжать заносить дела хорошие на свой счет. Только с грязью этой в целом не справиться мне. На всю грязь с совком нагибаться – жизни не хватит. Замести, чтоб не чикаться. От греха подальше. Под стол бабушка редко когда заглядывает, у нее поясница…

– Красота-то какая, Феденька, чистота! Молоде…

…Ну, почти никогда не заглядывает она…

– Ты не наклоняйся так лучше, бабушка, а то поясницу опять сломаешь…

– Святые угодники!..

– А я говорил…

Если я твое наказание, бабушка, то тогда терпи и не жалуйся!

Всегда за дело от Бога нам достается, сама говорила.

Разбил коленку – за дело. О шкаф косточкой треснулся – за дело, не реви, а вспоминай, за какое такое, потому что:

– Просто так и волос, Федя, не упадет с головы…

– Лысые, наверное, самые страшные грешники, бабушка?

– Почему?!

– Вот, бабушка!

– Боже мой…

Три дня вел я себя хорошо. Помогал и слушался бабушки. Специально терпел. Чтоб уж точно потом знать, что ни за что наказанным буду. Больно очень было, зато теперь точно ни за что я наказан. За правду страдаю.

Целый клок из головы себе вырвал – бабушке в несправедливости Божьего наказания убедиться…

* * *

Не ушла опять бабушка безнаказанной…

– Батюшки… Господи… Святые угодники…

Это еще не всех своих защитников от меня она перечислила.

– Боже мой…

В целом гуашь – это краска некрепкая. Ненадежная. Не на века краска, хотя и вкусная.

– Ел ты, что ли, Федя, ее?

– Почему сразу ел? Просто пробовал…

– Бабушка, сюда! Скорей, скорей! Смотри, как хорошо у нас теперь с тобой стало.

– Господи помилуй… Федя! Это зачем же ты угол стола отпилил?

– А сколько, ты думаешь, бабушка, может шишек набить человек, чтобы лопнуло всякое его человеческое терпение?!

– Сколько, Федя?..

– Шесть, бабушка, шесть! И не в день по шишке! А каждый раз, бабушка, каждый раз… И на даче, помнишь ты, бабушка, как тогда оса меня укусила?!

…От тигров осы произошли.

– Ты как думаешь, бабушка, от тигров осы?

– Да ты что, Федь, от каких еще тигров?!

А я вот думаю, что от тигров! Вся веранда жужжит от них, дребезжит, вареньем воздух кипит, даже в горнице слышно. Зыыыыыыыыы… Жужжат, вязнут лапами в сладких лужах. По клеенке ползают, пьяные… головами мотают усатыми. Усатые, полосатые, Винни-Пуха чуть не загрызли…

Один в один осы – тигры, а шмели от львов. Львы вообще гораздо ос благороднее. И красивее. И полезнее. И лохматее. Потому они и шмели-и-и-и-иииииииии!!!

– Господи помилуй, что, Феденька?

– Ииииииии… ушкаааааа… оооооо…

– Федя! Что? ЧТО?! Оса укусила?

– Ууууууууууу…

– Царица Небесная! Рот, рот открой, Федя! Федя! Ложечку вот так ручкой подержи, закуси. Где же это, господи помилуй, у меня супрастин?!

Вот за что она меня тогда? Ведь за правду!

– Это, Федя, Бог тебя наказал, чтобы пальцем не лазал в варенье…

Затаился, подкараулил, да?! Это как в сказке Пушкина про Гвидона, обернулся пчелой! Больше дел заняться, можно подумать, нет! Посмотрел бы лучше, сколько ужасов в мире творится! Почитал бы «Хижину дяди Тома»! Вон у них там, в капиталистической имперьи Америка, черных белые за людей не считают! Газом слезоточивым разгоняет полиция мирные демонстрации! Видно, нет у Бога на небесах телевизора…

– А чужие грехи, Федь, не твоя забота. Есть кому разобрать. Ты своих не копи по сусекам.

– Да ведь можно было словами предупредить меня, бабушка!

– Я тебе, Федь, сто раз говорила…

– Ты другое дело, бабушка, у тебя угрозы одни, от тебя наказания не дождешься…

Все равно в масштабах общего человечества за всеми не уследишь, кто в какое варенье лазает, ос кусаться не напасешься! Потому что за двумя зайцами не гонись, бабушка! Ты одной-то мухи вон не поймаешь…

И подкарауливать нужно, бабушка, не детей маленьких у варенья, а американского президента Рейгана! У него дела государственной важности, гонка вооружений, холодная война, бабушка! А он на такие мелочи отвлекается…

Если так вот за каждым охотиться, то на каждого человека по личному Богу нужно!

– В каждом, Федь, Бог.

– И во мне?!

Только этого еще не хватало…

Справедливость – дело совести каждого. У кого нету совести, у них тоже есть справедливость. Справедливо ли, думают они, Бог меня опять наказал, у меня же другая точка на это зрения?! Если ты сильней и могущественней, что ты маленьких обижаешь?!

Защищать нужно маленьких, так считаю! Я вчера, например, муравья защищал – защитил ему кирпичом на дорогу тропинку. Спас его, далеко от тропинки отнес, посадил под дерево, обезвредил. Тонет в луже, например, червяк – протяни руку помощи, помоги!

Мы вообще в ответе за тех, кого подучили.

Поцарапала как-то раз Пуня меня. Показать я всего лишь хотел ей, что за дверью целая жизнь! Что там лифты…

– Показал?

– Показал… только ты лучше, бабушка, не йодом мажь, а зеленкой, она не так щиплется…

Пусть останутся на Пуниной совести эти царапины. Я как лучше ей сделать хотел!

– Сделал?

– Сделал…

Потому что Пуню наказывать грех и смех один. Пока погоня идет, пока шерсть на дыбах летит, пока когти скрежещут, пока под креслом найдешь, где таится она, из-под кресла вытащишь, уже разве помнит она, за что ее в трепку?!

Показал я Пуне, что натворила она, чтобы вспомнила, убедилась на примере моем, как она меня растерзала! Видишь?! Видишь, – говорю, – бессовестная?! А она зеленку понюхала, хвост трубой расфофорила, завела свои музыки, курлы-мур, курлы-мур, да еще и брюшком наверх, вот так! Мол, есть вера во мне, беспомощной, пушистой и маленькой, к хозяину доброму, справедливому, мудрому Феде, какой в тыщи раз огромней и умней меня, что не станет даром уши он драть мои, когда забыла давно и своим умом не дойду, чего такого я совершила.