— Ну, говори, «мужчина»! — усмехнулся Пашка.

Валерка сразу решил «взять горлом»:

— Если ты ещё раз подойдёшь к Вале, я тебя… я…, я не знаю, что с тобой сделаю! — ревниво выпалил Валерка Рыжов, вспыхнув своими белыми пятнами на лице.

— Ну, вот, не знаешь, а угрожаешь. — спокойно ответил Пашка, продолжая работу. Он даже не посмотрел в его сторону.

— Это я-то не знаю? Я? Ха-ха!.. — Валерка нервно хохотнул, сглотнув слюну. Он заводился всё больше и больше. Голос его подсип, то и дело срывался от злости и мандража. — Я… я тебя на дуэль вызову! Вот!..

— Дуэль? — Пашка удивлённо приподнял брови и выпрямил спину. Его серые в рыжую крапинку глаза брызнули смехом. — Интересно! Какое оружие предпочитаете, месью Рыжов — бокс без перчаток, пистолеты, кинжалы? Или может быть дуэль на соплях? Так ей тебя, случайно, и пришибить можно.

— На рапирах! — вскричал Валерка, вспомнив о своих мушкетёрских способностях, которые он пытался демонстрировать на манеже во время выступлений.

Пашка Жарких приподнялся, бросил сено и презрительно улыбаясь, произнёс фразу, которую не раз встречал в прочитанных книгах:

— Я к вашим услугам, моншер! Вот мои секунданты! — Пашка показал на мирно жующих лошадей. — Где и когда я вас смогу убить?

— Дуэль будет во дворе, и немедленно, вот только сбегаю за рапирой!..

— Ну-ну! Беги, гнедой иноходец, да не забудь наточить свою железяку! — вдогонку посоветовал Пашка Валерке Рыжову, спешащему на собственные похороны.

Павлик вспомнил о Валентине, представив её вечно улыбающееся лицо, и горячая волна нежности обожгла юное сердце.

Пора было подумать и об оружии. Оно валялось тут же под ногами, в виде сломанной утром ручки от метлы.

Появился запыхавшийся Рыжов. В руке у него блестела настоящая рапира, которой пользовались в номере «весёлые мушкетёры» во время представления. Огненная копна его волос торчала во все стороны, белые пятна на лице сияли боевым раскрасом. Валерка сейчас был действительно похож на перевозбуждённый мухомор-переросток.

Они, как и договаривались, вышли во двор цирка, куда смотрели большинство окон артистических гримёрных.

— Ромео, защищайтесь! — театрально воскликнул обладатель гнедой масти. Он тряхнул для куража своей огненной гривой, обнажил клинок, махнул им пару раз, со свистом рассекая воздух, красиво откинул руку и согнул ноги в коленях.

— Я к вашим услугам, «ржавый»! — Пашка тоже принял позу мушкетёра. В мозгу пронеслось: «Ну, держись, „мухомор“! Сейчас я из тебя буду делать бледную паганку!..»

И начался исторический поединок, которому позавидовал бы даже великий Шекспир. Свидетелями ему были — воробьи с голубями, клюющие на цирковом дворе остатки просыпанного зерна, и любопытные лица артистов, прилипшие носами к стёклам окон гримёрок.

Следовали выпады за выпадами, отбивы, туше. «Искры» в виде щепок летели во все стороны. Наступала то одна сторона, то другая.

Пашка в своё время тоже неплохо поднаторел в дворовых баталиях, особенно после многочисленных просмотров «Трёх мушкетёров». Много тогда было «дров наломано»…

Противники стали уставать. Валерка тяжело сопел. Резкие движения он не любил. Пот заливал его глаза. В ушах свистело. Сердце от мандража и усталости готово было выскочить из груди и драпать куда глаза глядят. «Мухомор» пошёл ва-банк! Намереваясь нанести последний сокрушительный удар и тем самым закончить поединок в свою пользу, он двумя руками махнул рапирой как мечом, но промахнулся. Его развернуло и он подставил Пашке, отнюдь, не фехтовальное место. «Ромео» не преминул этим воспользоваться.

Заработав основательный удар вдоль спины, оканчивающийся мягким местом, на которое рыжий мушкетёр теперь не сможет сесть пару дней, Валерка громко охнул и с воплем: «Мы ещё встретимся!..», позорно бежал с поля брани.

Пашка победоносно воткнул свою «рапиру» в кучу лошадиного навоза и пошёл доделывать отложенное. Честь «Ромео» и дамы его сердца были спасены…

Вечером, за кулисами, перед парадом, со смехом обсуждали итоги дуэли. В цирке, если что-то знает один — знает один. Если знают двое — знают все. Причина дуэли тоже ни для кого не была секретом. Секретов в цирке не бывает…

Пашку при случае поздравляли. Эльбрус, подмигнув, протянул руку со словами:

— Дай пять! Молодэц!..

Валерке, «сочувственно» улыбаясь и подхихикивая, предлагали компрессы и мази.

Последний на представлении не сделал и половины положенных трюков. Причину «недуга» он отчаянно скрывал от родителей. Но рассказать пришлось. За что, «вдогонку», получил подзатыльник от отца со словами: «Мушкетёр хренов! Об учёбе бы лучше думал! А то так и будешь всю жизнь таскать за кем-нибудь чужие портфели!..» Привязанность и выбор сына он явно не одобрял.

С той поры Валерка Рыжов старался не встречаться с Пашкой даже глазами…

— Захарыч, отстань, дай поспать — сегодня выходной! Захарыч, ну, Захар… — Тут Пашка, хлопая ещё полузрячими глазами, онемел, и никак не мог сообразить: реальность это или он продолжает спать?

Перед ним, посапывая, стояла старая слониха Буня, которую неделю назад привезли в цирк, чтобы позже передать зоопарку. На манеже ей работать становилось всё сложнее и сложнее — возраст, вот и решили пристроить «почётного ветерана» в один из лучших зоопарков страны в этом городе…

Сопровождал и ухаживал за слонихой молодой служащий, который лишь на пару лет был старше Пашки «слоновожатый» Славка, или попросту «Рыжий» — как его окрестил помощник Захарыча.

— Два рыжих в одной программе — это конечно перебор! Но будем считать, что это к счастью! — прокомментировал приезд молодого коллеги по уходу за животными Захарыч. — Ты чего это, Славка, такой коноплявый? Мухи, что ли, в детстве засидели? Я такого количества конопушек никогда в жизни не видел! — Захарыч беззлобно подкалывал Славку, когда они после знакомства сели пить чай.

— Это, говорят, я в деда. — Славка абсолютно ровным голосом, даже без намёка на обиду, ответил, прихлёбывая чаёк. — Рыжие, они, сами говорите, — счастливые!

— И хитрые! — Пашка подмигнул Славке.

— Ага! И хитрые… — не меняя голоса согласился «слоновожатый» и с этим определением.

Пашку и Славку днями поселили в одном номере гостиницы, переведя их в более «приличные» условия из уж совсем «убитых» номеров. Теперь они жили вместе. Вместе по будильнику рано утром вставали, наскоро завтракали, если было чем, и шли на работу.

Рыжий был флегматичного склада. Было ощущение, что он всё время «спит на ходу». Пашке частенько хотелось дать ему пенделя — «для скорости»…

За это время помощник Захарыча не удержался и пару раз, любопытства ради, успел заглянуть к Славке в слоновник, благо он был напротив конюшни.