И тут в кирпичной колонне справа раздался шум, будто кто-то лез по дымоходу, – кто-то толстый, неповоротливый, огромный.

– Ч-ч-что это? – закричали все вразнобой.

В ответ послышался низкий гул и скрежет: тот, кто ворочался внутри, явно пытался выбраться наружу. Одновременно из колонны справа раздался вой, тоскливый и пронзительный. И вот тут не выдержали все, даже я. С громкими воплями мы носились по чердаку, захваченные неконтролируемой паникой. Кто-то упал. Раздался вскрик. Кто-то столкнулся с кем-то в темноте. Еще вскрик. На меня саму налетел то ли Борька, то ли Ромка, и я оказалась на полу, больно ударившись локтем. Руку пронзило электрическим разрядом. Признаюсь, я тоже заорала. С колонны справа уже падали кирпичи. То, что внутри, скоро должно было выскочить наружу. Вой в колонне слева нарастал все сильнее.

– Наверх, давайте наверх, – крикнул Борька, и мы гурьбой побежали к узкой лестнице.

Сцена эта в памяти оставила легкий налет стыда. Все безобразно толпились, отталкивали друг друга, стаскивали со ступенек. Первой на крышу выполз кто-то из девчонок. Позади нас с грохотом упала часть колонны, в воздух взметнулись клубы пыли и сажи, невидимые в темноте, но сразу же забившие нам носы и глаза.

Кашляя и чихая, мы кое-как вывалились на крышу, захлопнули за собой люк и отбежали подальше.

– Жесть, – Борька тер глаза и вытирал лицо подолом футболки. Получалось плохо: на щеках остались грязные разводы.

В другой раз я бы сострила что-нибудь, но сейчас было не до шуток. И потом, мое лицо наверняка выглядело не лучше.

– Как нам отсюда выбраться? – Марьяна тяжело дышала и держалась за лоб, под ее пальцами набухала огромная шишка. У меня самой до сих пор болел ушибленный локоть. – Надо позвонить родителям.

– Ага! – Кристина даже руками всплеснула от возмущения. – Меня до конца каникул из дома не выпустят, если узнают, что я по крышам ходила. Нет уж!

– И меня… И меня… – подхватили подпевалы Анжела и Неля.

– Одного меня волнует, кто там, в трубе? – вдруг спросил Борька. – Оно уже, наверное, вылезло…

Мы сбились в кучку, кровельное железо под нами гремело и гнулось. С одной стороны, я понимала: что-то пошло не так, с другой – все еще надеялась, что всему найдется какое-то разумное объяснение. Закрытый люк вдруг приподнялся, я взвизгнула и схватилась за Марьяну, а она за меня.

Люк покачался немного и откинулся, из него высунулся мужчина в оранжевой каске.

– Так-так, – сказал он. – И кто это у нас здесь, а?

Мы облегченно выдохнули. Мужчина покачал головой. Не одобрял он наши развлечения.

– Ну-ка брысь отсюда, – проворчал он и скрылся из глаз.

Переглянувшись, мы поспешили следом.

– Эка они тут учудили, – неодобрительно покосился он на свечки, ящики и прочее. – Вот я родителям вашим расскажу…

– Не надо, дяденька, мы больше не будем… – плаксиво запричитали мы. – Честночестно…

– Ладно уж, только больше не суйтесь. А вдруг бы вас зашибло? – пнул мужчина ботинком кирпичи на полу. – Хорошо, что услышал, как вы там кричите. Дом-то на реконструкцию идет, работы начались.

– Так это вы в трубе были? – дошло до меня. – Вы, строители?

– В какой еще трубе? – нахмурился он. – Я ж говорю, работы сегодня начнутся. Брысь отсюда быстро! И чтоб вас здесь больше не видели. Вот тоже мне… – И погнал нас к выходу, я едва успела подхватить рюкзак и доску.

Возле дома суетились люди в жилетах и касках, выгружали из кузова машины железные конструкции. Стрекотал мотором какой-то агрегат, от него черными змеями тянулись в подъезд гибкие шланги.

– Надо же, именно в этот день… – хмыкнул Борька и толкнул брата локтем. Тот кивнул, но даже не улыбнулся. – И все же лажа эта твоя доска, Метелкина.

Спорить с ним я не стала. Мы с Марьяной зашагали к дому.

– Классно ты, конечно, придумала с этим люком, – сказала я. – И с планшеткой тоже. Ты ее на «Момент» посадила? Как ты только это все смогла провернуть… молодец.

Марьяна уставилась на меня и захлопала глазами:

– Я ничего не делала, Полин. Слышишь, ничего. Да и как бы я это все устроила? Я думала, это все ты…

Секунду я смотрела на Марьяну, переваривая услышанное:

– А люк не ты закрыла разве?

– Как?! Я что, по-твоему, фокусница? Говорю же, я думала, это все ты устроила.

– Да когда? Я же все время была у тебя на виду…

– Прости, мне надо домой. И так попадет за все это, – Марьяна показала на испачканную одежду и на лоб, где красовалась шишка, и побрела домой.

Странная она, конечно. Зачем отпираться от того, что сделала? Мы же на одной стороне. Но если предположить, что она говорит правду и действительно не приклеивала планшетку и не закрывала люк, то кто это сделал?

Доска торчала у меня под мышкой, планшетка была в руке, и на ней не было никаких следов клея. Короче, подумать было о чем. Как бы там ни было – шалость удалась! Медведи проявили себя как настоящие трусы. И благодаря мне об этом узнают все. Я торжествующе усмехнулась. Эх, не с той девчонкой вы связались!

Дома я первым делом залезла в Сеть. Там уже бурно обсуждался наш спиритический сеанс. Чат разросся, сейчас в нем был не только наш класс, но и параллельный. Кристина взахлеб описывала, как дух отвечал на вопросы. Про то, как Медведи чуть ли не звали на помощь мамочку, она почему-то не рассказала. Ну ладно, это мы исправим. Я присоединила смартфон к компьютеру. Конечно, запись получилась слишком темной. Зато голоса слышались отлично, а жалобные вопли Медведей просто ласкали мой слух. Сначала я отправила видео Марьяне. Она долго не отвечала. Потом от нее пришло короткое сообщение: «Пятнадцатая минута записи, посмотри».

После чего она вышла из Сети.

Да, странная она какая-то. Очень. Но все же я включила запись и перемотала на пятнадцатую минуту. Это был как раз тот момент, когда мы все метались по чердаку, я упала и какое-то время лежала, пытаясь справиться с болью в ушибленной руке. Сначала я не поняла, что там такого, но раз Марьяна углядела что-то особенное, значит, и я должна. Пришлось прокручивать запись несколько раз, прежде чем удалось разглядеть в неясных тенях ящик с доской и то, что планшетка двигалась по ней. Сама.

Пересмотрела еще раз. Да, вот этот момент, всего несколько секунд. Планшетка едет по доске, потом камера смещается и показывает пол, потом стены, потом опять мельтешение. Потом все заволакивает клубами пыли от выпавших из колонны кирпичей. Да ну! Это какой-то розыгрыш или просто обман зрения. Там реально было темно. Камера скакала… Да и вообще…