Следом спрыгнула кошка. Потом медленно начала спускаться я.

Леонов поставил ящик в веранде и пошел в душ. Я же открыла холодильник, достала мясо и овощи, собираясь приготовить поесть. Прислушивалась к звукам воды, мысленно отсчитывала минуты до того момента, когда он наконец-то покинет мой дом и я смогу нормально дышать полной грудью. Забыть эту встречу как страшный сон и вернуться к своей прежней жизни.

Я даже билет обратный взяла. Через шесть дней вылет. Сразу после того, как встречусь с таинственным заказчиком. Завершенную картину отправлю ему службой доставки. Слишком тяжело и невыносимо оставаться в этой стране. Воспоминания накатывают волнами, не желая уходить.

Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что не заметила, когда в кухне оказалась не одна. Давид остановился у меня за спиной, перехватил мою руку с ножом. Я вздрогнула, совсем не к месту тело бросило в жар. Сразу же разжала пальцы, позволяя ножу упасть на стол, и попыталась отстраниться.

—Я уезжаю,— послышалось тихое от Давида.

Я развернулась к нему лицом. Старалась, чтобы он не видел ни одной эмоции, что я испытываю сейчас.

На дне его глаз плескалось сожаление и… грусть?

—Всего хорошего,— выдавливаю из себя, заправляя за ухо непослушную прядь волос.

—И тебе, Лер. Может, еще встретимся, поэтому не прощаюсь,— заявляет он, но уходить не спешит.

Все так же стоит непозволительно близко ко мне.

Его волосы все еще влажные. Футболка обтягивает тугие мышцы. От него пахнет гелем до душа. В стороне от нас на полу замечаю сумку, с которой он приехал.

—Что-то еще?— спрашиваю, пытаясь скрыть раздражение от этой неловкости, что повисла между нами.

—У меня твои вещи остались, если нужно…

—Выброси их,— резко перебиваю его и все же нахожу в себе силы отстраниться от него на несколько шагов в строну.

Кадык Давида дергается. Он то прячет руки в карманах, то вновь достает их. Смотрит на меня так, словно надеется на предложение остаться.

—Пока,— произносит он наконец-то, кивает мне, подбирает свою сумку с пола и выходит из кухни.

Я упираюсь бедрами в столешницу. Эта встреча с прошлым забрала у меня слишком много сил. Через несколько минут послышалось урчание мотора, и я выскочила на веранду, чтобы убедиться, что он все же уехал.

Стало грустно. А еще как-то тихо и пусто. На глазах навернулись слезы. Скорее всего, это из-за того, что он забрал Каспера и котят. Да, точно из-за этого.

Не знаю, сколько стою вот так, глядя в окно, но вдруг слышу, что где-то в глубине дома разрывается мой телефон. Выдыхаю и иду на его поиски.

Звонил отец. Это уже не первая его попытка дозвониться до меня за последние несколько дней. Не знаю, как он каждый раз узнает мой новый номер. Он не теряет надежды возобновить наши отношения, но после всего случившегося ни видеть, ни слышать его не хочу. Я даже в какой-то степени понимаю Давида, чувствую стыд перед ним. Глядя правде в глаза, можно с уверенностью сказать, что отец шантажом заставил его жениться на мне. И сделал он мне предложение вовсе не из-за великих чувств.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Если бы моей семье угрожали, я поступила бы так же. После того как я узнала об этом, мне стала понятна причина его злости на меня. И эти вечные перепады настроения. Кому понравится жить с человеком, которого тебе навязали?

И все же он мог мне сказать о том, что творит мой отец. Мы бы обязательно что-то придумали. Но Давид поступил по-своему. Позволил мне верить в то, что у нас настоящая семья. В то, что я ему небезразлична. И что фамилию и ключи от своей квартиры он мне вручил добровольно. Потому что, как и я, чувствовал, что мы не чужие друг другу люди. Созданные, чтобы быть вместе.

В этот раз решаю не игнорировать отца. У меня настроение такое, что хочется с кем-то поспорить, поссориться, выплеснуть куда-то свои эмоции.

—Да?— мой голос звучит резко и неприветливо.

—Привет, дочь,— отец, кажется, опешил от моего ответа. Потому что явно не ожидал, что я приму его вызов.

—У тебя что-то срочное? Я занята.

Выхожу во двор и поднимаю голову вверх, наблюдая за воробьями, что скачут по крыше. Я очень занятая, да.

—Зачем ты сбежала от Ильи? Я что, по-твоему, охрану к тебе приставил ради развлечения?— не скрывая своего недовольства, спрашивает он.

—Если мне удалось сбежать от Ильи, то не такая уж у тебя крутая охрана, пап. Что с ней, что без нее,— фыркаю я.

Я и в самом деле сбежала от Ильи. Мне надоело, что этот молчаливый хмурый человек с пистолетом за поясом следует за мной по пятам. Не в открытую, конечно, но не заметить его было сложно.

Он жил в соседней со мной квартире. Отвозил меня на лекции и в студию. Не давал возможности остаться одной, даже когда я бродила вдоль полок супермаркета, вбирая средства личной гигиены. Отец словно сума сошел после аварии и решил приставить ко мне личного надзирателя.

Я много раз сбегала от него, чтобы погулять по городу в одиночестве, и на свои выходки удостаивалась осудительного взгляда и короткой лекции от Ильи. А потом вдруг осознала, что он, должно быть, так же одинок в этой дождливой стране, как и я. Его оторвали от родины, семьи, отправив присматривать за мной.

И в какой-то момент мы даже немного сдружились. Стали перекидываться несколькими фразами и смотреть по вечерам вместе фильмы.

А перед отлетом я вошла в кофейню и покинула ее через черный выход, оставив ничего не подозревающего Илью сидеть за соседним с моим столиком.

С одним рюкзаком я отправилась в аэропорт, по пути покупая билет.

—Ты права,— соглашается со мной отец,— именно поэтому Илью я уволил еще два дня назад.

—Нет, ты ведь… но…

Я теряюсь, не зная, что ответить. Мне жаль, что из-за меня Илья потерял работу. Он был неплохим парнем, если закрыть глаза на тот факт, что работал на отца.

—Он рядом с тобой не для развлечений был, Лера. У меня полно недоброжелателей, а ты ведешь себя безответственно,— злится он.

—У меня своя жизнь, и вряд ли твои недоброжелатели помнят о том, что у тебя есть дочь. Те несколько лет, что я жила в твоем доме, вряд ли сделали меня частью твоей семьи.