потерпи, читатель дорогой.

Мне прошлая пора в который раз идёт на ум —

Эх, годы шли, катились — так и сяк, шурум-бурум, —

Пешочком ли, под горку кувырком ли.

Я песнь про эту пору сочинил, нашёл слова.

Друзья! Я расскажу вам всё, как было, но сперва

Со списком персонажей ознакомлю.

Женька — старый приятель мой, — нет, не Онегин,

Что у Пушкина в книжке, но жизнь говорит:

Если с бегом сравнить её, он в этом беге,

Хоть хромой, хоть какой, но всегда фаворит.

Вовка — тоже герой мой. Как в море подлодка,

Он таинственный весь — с целью девок завлечь! —

Ну, а так — наш обычный советский Володька,

Правда, тоже, как Ленский, с кудрями до плеч.

Кто ещё? Две блондинки — Танюха и Олька,

Здесь покажут они, что такое любить,

Ими будет такая исполнена полька,

Что кому, как не им, героинями быть?

Ну, и Пушкин. Кому это имя знакомо,

Тот со мной согласится — куда без него?

Кто он есть? Наше всё! Значит, он по-любому

Был и будет всегда элементом всего.

2

Короче, тут история такая:

Мы в ВУЗе были верные друзья,

На лекциях всегда сидели с края —

Танюха, Женька, Ольга, Вовка, я.

Ещё там были Славка и Валерка,

И рыжая, забыл уже, как звать, —

Тамарка? Нет, не факт, скорее, Верка,

И балаболка Нинка — ей под стать.

Учились мы, конечно, не особо,

Зато была гулянка — высший класс!

Какая, братцы, к чёрту, там, учёба,

Когда весна с ума сводила нас!

Да и зима, и лето — всё сводило!

Любимый ВУЗ устал от нас рыдать,

Нас карусель такая закрутила,

Что и словами тут не передать.

Я до сих пор, едва бокал наполню,

Давай орать: «Прекрасен наш союз!»,

При этом, если честно, слабо помню,

Как назывался этот самый ВУЗ.

Застой страны кому-то был противен,

А мы в упор не видели его,

И то, что Пентагон был агрессивен,

Из нас не колыхало никого.

Я помню: скверик, ливень — отморозок, буйный псих,

И мы под ним танцуем. В деканате нас таких

Терпели долго — полтора семестра.

Я был отчислен первым — заводила, дирижёр, —

В то время Веркин, Нинкин, да и Олькин ухажёр, —

Пошёл-ка ты отседова, маэстро!

Я пошёл, только мы всё равно тусовались,

Жизнь кипела вовсю, вермут лился рекой!

Помню, синие звёзды в реке отражались,

Это в парке пикник у нас вышел такой.

Женька в воду холодную шлёпнулся брюхом,

Типа, как бы, он вот он — смельчак, не слабак.

И хромого зайчонка с надкушенным ухом

Он в тот вечер отбил от бродячих собак.

Танька в оба глядела: «С такими-то знаться

Я не против как раз», — и на тесную связь —

Курс на Женьку взяла, и дрожащего зайца

Забрала и выхаживать дома взялась.

Всех она прогнала ухажёров залётных,

Только Женька для зайца морковь покупал, —

Под эгидой прокорма домашних животных

Он Танюху теперь каждый день навещал.

3

А мы постичь нюансы не пытались,

Кому из нас кто голову кружил.

Мы с Нинкой окончательно расстались,

А Вовка глаз на Ольгу положил.

Родной Совок скрипел, как старый тополь,

Народ — не то, чтоб трезвый, как стекло,

Но всё же к коммунизму бодро топал,

У Вовки с Ольгой тоже дело шло.

Конечно, мы до чёртиков допились,

В ментовке даже встретили рассвет,

Когда они в итоге поженились.

Нам было всем тогда по двадцать лет.

Мы не считали пьянку верхней планкой, —

У касс всю ночь стояли до утра,

Билеты добывая на «Таганку»,

На слётах песни пели у костра.

Я, что-то спутав, сам орал, поддатый,

Каким-то силам вражеским грозя:

«Пока она, мол, вертится, земля-то,

Возьмёмся, типа, за руки, друзья!»

Ну что тут скажешь? Жизнь была прекрасна!

Пожалуй, я тогда поэтом стал,

И не сказать, чтоб так уж ежечасно,

Но ежедневно Пушкина читал —

Не то, чтоб я учился — я и сам мог всех учить —

Так думал я в то время — как стихи писать, как жить,

И к Женьке с Танькой в гости заявлялся,

Я Пушкина читал им, да и раннего себя,

Молчать в тени титанов, тихо в тряпочку сопя,

Я, Бог меня простит, не собирался.

Не сказать, чтобы так уж ко всем недотрогам

Женька ключ мог найти, а к Танюхе сумел.

А ещё они зайца прозвали Ван-Гогом —

Был такой, тоже с ухом проблемы имел.

Что за ключ? Так себе. Раз в неделю за плечи

Таньку мог приобнять он, и всё, и сиди!

«Я культурная, Жень, сделай шаг мне навстречу,

По музеям сначала меня поводи!

Я, вообще-то, из тех, кто Бетховена, Брамса

Может слушать часами в течение дня.

Я тебе, так и быть, в полном смысле отдамся,

Если внутренний мир твой устроит меня!»

Он её вывозил на природу родную.

«Храмы, Русь, красотища, гляди, нету слов!» —

Он шептал ей, и в книжку свою записную

Заносил с умным видом размер куполов.

4

Он даже глубже удочку забросил,

Он пригласил Танюху под Рязань

На фестиваль фольклора и