– Идрис, – прошептала она, дотронувшись до его щеки и загораясь от одного этого прикосновения. Он медленно накрыл ее руку своей ладонью. Саския закрыла глаза, замерев от сладостного предвкушения ласки, но тут же их распахнула, потому что Идрис отвел ее руку и отступил назад. Его взгляд снова стал непроницаемым. Страсти как и не бывало.

– Шейх Малик, шехиня Салма, добро пожаловать, – приветствовал он своих родственников, появившихся на веранде.

Саския глубоко вздохнула и тоже нацепила на лицо дежурную улыбку. А что еще ей оставалось?

Саския чувствовала себя как в плохой пьесе на сцене, когда нужно помнить реплики и держать лицо, а кроме того удерживать внимание публики и делать вид, что тебе интересно беседовать. Мысленно она переживала тот момент, когда они стояли с Идрисом бок о бок на веранде. К счастью, тетя и дядя Идриса были в курсе причин, приведших к столь поспешному заключению брака, и старались не ставить Саскию в неловкое положение. Шехиня Салма, очаровательная женщина за пятьдесят, беседовала с Саскией о течении беременности и предстоящем рождении ребенка, давала практические советы, где и что лучше покупать, как воспитывать малыша.

Разговор плавно перетек на собственных детей шехини. Все они уже взрослые и живут отдельно.

– Они такие независимые, не то что я в молодости, – доверительно сообщила она. – Адиль служит в армии, здесь в Далмайе. Аида работает в банке в Лондоне. Очень умная девушка. Но интеллект не даст мне внуков. – Она с грустной надеждой взглянула на округлившийся живот Саскии. – Фара работает учительницей в Джейяде и снимает квартиру с подругами. В мое время подобное было немыслимо, а дочь только смеется и говорит, что я старомодна. – Салма покачала головой. – В результате мы живем вдвоем с мужем в огромном пустом доме. – Она грустно улыбнулась. – Прогресс порой не так уж и прекрасен.

– Я живу с младшим братом с той поры, когда ему исполнилось два года. Самое трудное для меня – невозможность уединиться. Джек ходил за мной по пятам везде, даже когда я принимала душ, он стоял под дверью и хотел со мной говорить. Но сейчас я не представляю своей жизни без него. Мысль о том, что он вырастет и покинет меня, – невыносима. Надеюсь, что у вас скоро появятся внуки. А моего малыша навещайте, когда захотите. – В этот момент Саския почувствовала толчок и погладила живот успокоительным жестом. Она никогда не станет винить ребенка в том, что его ей навязали.

– А чем вы занимались, когда жили в Лондоне? – сменила тему Салма.

– Я работала временным сотрудником на заменах в различных компаниях, – ответила Саския. – Не скажу, что это вершина карьерного роста, но были и определенные достижения. – Она заставила себя улыбнуться, заметив, что Идрис и шейх Малик прислушиваются к разговору.

– Хороший временный работник всегда нужен, – вступил в разговор шейх.

– Это правда. У меня никогда не было недостатка в работе, – согласилась Саския.

Салма похлопала Саскию по руке.

– Но теперь вы будете заняты воспитанием ребенка, по крайней мере на ближайшие несколько лет.

Саския замерла. Ей претила роль племенной кобылы. Она должна доказать себе и Идрису, что может не только рожать детей.

– Конечно, будет трудно первые несколько месяцев. Но я хочу работать. Я заочно закончила первый курс юридического факультета, и хотя понимаю, что вряд ли смогу найти применение своим знаниям.

Шейх Малик удивленно вскинул брови.

– Вы собираетесь стать адвокатом? Вам нужно было бы самой составить брачный контракт. Вы этого хотите?

– Не совсем. Я хотела бы работать в сфере пиара. Мне нравилось составлять пресс-релизы, вести протоколы, писать письма, когда я работала в крупных юридических компаниях. У меня неплохо получалось. Тем не менее, хочу получить диплом и по возможности практиковать.

– Наверняка за такую работу хорошо платили, – вмешался в разговор Идрис. – Деньги – великий мотиватор, не правда ли, Саския? – насмешливо спросил он.

– В корпоративном праве это не всегда так, – возразила Саския, пропустив его укол мимо ушей. – Я хотела бы заниматься семейным правом. Защищать тех, кто не может сам за себя постоять. Надеюсь, что мне это когда-нибудь удастся. – Она подняла бокал с водой, с вызовом взглянув на Идриса. Королева или простая смертная, но она добьется своей цели.

– Саския? Минуту, пожалуйста. – Казалось, что это просьба, но Саския все прекрасно поняла.

Это приказ.

Она остановилась, готовая к бою.

– Уже поздно, и я очень устала. День был длинный. – Его родственники только что ушли. Как ни странно, ужин прошел в непринужденной и приятной атмосфере.

– Я не задержу тебя надолго.

Саския колебалась. Идрис напряженно ждал ответа. Наконец она сказала:

– Ну если это так срочно…

Идрис облегченно вздохнул, сделав знак слугам удалиться.

– Присядь, пожалуйста.

– Я лучше постою.

Идрис не стал настаивать. Пусть делает так, как хочет.

Он налил себе виски, но не пригубил, а просто посмотрел на жену.

– Это правда, что ты изучаешь право?

– Конечно. – Саския упрямо вздернула подбородок. – У меня нет привычки лгать, Идрис. Я с отличием закончила первый курс заочно и хотела вернуться в университет. Но планы изменились.

– Ты согласилась стать суррогатной матерью, чтобы оплатить учебу?

Саския покраснела.

– Да. И еще, чтобы купить дом. И мне, и Джеку нужен свой дом.

Идрис ничего не понимал.

– А где же деньги твоего отца?

Саския свирепо на него взглянула.

– Будет тебе, Идрис. Ты прекрасно знаешь, что случилось с моим отцом. Не говори мне, что на твоем столе не лежит увесистое досье на меня.

Идрис утвердительно кивнул. Конечно, спецслужбы Далмайи собрали о ней информацию, но досье оказалось очень тонким. Идрис прочитал его и остался в недоумении. А куда делся трастовый фонд? Где сведения о вечеринках, разгульной жизни, любовниках – верных спутниках жизни представительницы золотой молодежи? Вместо всего этого он узнал только о крохотной съемной квартирке в центре Лондона, о временных работах, сначала самых низкооплачиваемых, а потом заработки стали чуть больше, когда Саския отучилась на курсах административного управления. Единственный скандал семилетней давности, в котором фигурировало ее имя, был связан с ее отцом.

Ему не спалось прошлой ночью. Он никак не мог связать ту богатую и красивую девушку из Оксфорда, в которую едва не влюбился, с боровшейся за существование Золушкой.

– Мне жаль твоего отца. Знаю, как ты его любила.

– Жаль? – взвилась Саския. – Потому, что он был вором? Потому, что покончил жизнь самоубийством? Потому, что я всю жизнь обожала лжеца и мошенника? Оставь, Идрис. Я не нуждаюсь в твоей жалости, – пренебрежительно заявила Саския, вцепившись в спинку стула так, что побелели костяшки пальцев.