– Тебе никогда не хотелось отдать Джека в приют?

– У каждого человека бывают минуты слабости, – призналась Саския. – Когда мы голодали или когда Джек болел, мне так хотелось, чтобы кто-то меня спас. – Надеялась ли она, что Идрис ее найдет и исправит ситуацию, или знала, что он не рыцарь на белом коне, несмотря на все свои военные титулы?

– Значит, когда Майя нашла тебя и предложила выносить ребенка, ты согласилась. – Он осудил Саскию, когда увидел контракт, но разве у нее был выбор? Никакого. А теперь и он не дал ей никакого выбора, кроме брака с ним.

Саския вздохнула.

– Я не сразу ухватилась за идею получить приличные деньги. Я долго думала. Но нам с Джеком был нужен настоящий дом. И у Джека должно быть нормальное детство, как у всех детей. Это был нелегкий выбор, но знай я, чем все закончится… – Саския не договорила, хотя Идрис понял ее.

Она скорее выбрала бы жизнь в нищете, чем угодить в ловушку брака с ним. И он не винил ее за это.

– Ты бы правда это сделал?

Идрис непонимающе посмотрел на Саскию.

– Сделал что?

– Не принял бы ребенка Файяза?

Он помолчал, изучая янтарную жидкость в бокале.

– В душе я говорил себе да, но как бы я поступил в реальности? – Он пожал плечами. – Я надеялся, что мне в любом случае не придется принимать подобное решение. – А как бы ты поступила, если бы я аннулировал контракт и отослал тебя с Джеком в Лондон?

Саския долго молчала.

– Не знаю. Гордость говорит, что я бы, конечно, уехала с высоко поднятой головой, но в реальности? – Она пожала плечами. – Скорее всего, я бы осталась. – Саския погладила округлившийся живот. – Я несу ответственность за него или нее. И вовсе не из-за контракта. Этот ребенок наполовину мой. Он растет во мне. Я его вскармливаю. Я бы с радостью отдала его Майе, зная, как она ждет малыша. Но я не смогла бы оставить его на тебя, зная, сколько всего на тебя свалилось и без него.

Идрис встал и подал руку Саскии. На него неожиданно навалилась огромная физическая и духовная усталость. Саския оперлась на его руку и поднялась со стула. Идрис не спешил отпускать ее руку.

– Перемирие?

– В каком смысле? – озадаченно спросила Саския.

– Ты права. Мы теперь женаты. У нас скоро будет ребенок. Нам предстоит его вырастить. Их вырастить, – поправился Идрис, чем вызвал удивление Саскии. – Ни ты, ни я не имели выбора. Но так случилось. Давай заключим пакт.

– Пакт?

– Да. Дадим друг другу обещание уважать друг друга и быть честными друг с другом.

Саския утвердительно кивнула.

Уважение и честность – это благие цели. Пока это все, что они могут себе позволить в отношении друг друга.

Официальный траур закончился. Хотя Идрис не был уверен, перестанет ли он скорбеть, но не только по погибшему кузену, а по своей потерянной жизни. Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать.

Советники Идриса начали обсуждать дату коронационной церемонии. Идрис с содроганием вспомнил коронацию Файяза – приветственные речи, объезд войска и парад, торжественный прием и ужин с главами государств, приглашенных на церемонию, фейерверк – и все это под палящими лучами солнца. Хорошо, что коронация не случится до родов Саскии, а там, глядишь, и погода чуть-чуть, но изменится.

Саския после свадьбы продолжала жить на вилле. Морской воздух и уединение были ей полезны. Идрису тоже было удобнее привыкать к новой роли одному. Они хотели свыкнуться с мыслью о заключенном перемирии поодиночке. Расстояние помогало в этом.

Идрис приезжал на виллу два раза в неделю. Однако откровенных разговоров и воспоминаний у них больше не было. Кроме того, Идрис мучился угрызениями совести, что вычеркнул Саскию из своей жизни в тот момент, когда она больше всего нуждалась в его поддержке. Они редко оставались наедине.

Его пресс-служба сразу после свадьбы выпустила пресс-релиз, представив миру его высочество шейха Идриса Делакура как будущего короля Идриса Делакура аль-Османа. В сообщении подробно говорилось о его родственных и дружеских отношениях с дедом и кузеном Файязом, о его процветающем бизнесе, а затем вкратце сообщалось о его недавней женитьбе и скором отцовстве. Это не было ложью, а лишь уловкой слегка запутать общественное мнение относительно длительности брака.

К счастью, послушная и лояльная пресса Далмайи приняла пресс-релиз как должное и не охотилась за жареными фактами. Чего нельзя сказать о европейской прессе, особенно постаралась английская. Национальность будущей королевы Далмайи подлила масла в огонь. Появились статьи о студенческом романе между Саскией и Идрисом, о самоубийстве ее отца, о скандалах с матерью Идриса. Но пресса не подозревала, что ребенок не его и брак фиктивный. Это устраивало Идриса.

Он отодвинул ноутбук и, развернувшись в кресле, выглянул в окно полюбоваться всемирно известным шикарным дворцовым парком с экзотическими растениями и причудливой формы фонтанами. В глубине парка располагались конюшни на сотню чистокровных арабских жеребцов. Конюшни были излюбленным местом Идриса, когда он гостил в Далмайе. Здесь он сблизился с дедом, почувствовав свои корни.

Он уже месяц в Далмайе, но еще не был на конюшнях.

Он вспомнил, что Саския раньше ездила верхом. Но все лошади были проданы после смерти отца. А что, если купить ей лошадь в качестве свадебного подарка? И для пиара неплохо…

В этот момент зазвонил его личный мобильный. Немногим известен этот номер. Сердце его сжалось при виде имени Саскии на экране. Обычно она связывалась с ним через помощников.

Он нажал на кнопку «ответить».

– Да?

– Идрис? – Саския тяжело дышала, а в голосе звучал испуг.

Он вскочил на ноги.

– Что случилось?

– Ребенок. Идрис, похоже, я рожаю. Приезжай скорее, пожалуйста. Я не могу оставаться одна.

Идрис никогда не двигался так быстро, даже месяц назад, когда получил известие о роковой автокатастрофе.

Обычно дорога до виллы занимала час, но сегодня Идрис домчался за сорок минут. Его охрана едва поспевала за мотоциклом. Он знал, что охранники терпеть не могут его любимую игрушку, считая мотоцикл опасным транспортным средством, надлежащую охрану которого трудно обеспечить. Но Идрис ни за что не откажется от езды на винтажном «триумфе». Он и без того многого лишился, согласившись принять трон.

Он прибыл на виллу в тот момент, когда Саския, акушерка и специально обученная партнерша по родам направлялись к машине. Он сорвал с головы шлем и, подбежав к Саскии, схватил ее за руку.

– Ты в порядке?

Она кивнула:

– Да. Только когда мне говорили, что рожать больно, я не думала, что настолько. О нет… Вот опять, – простонала она, вцепившись в акушерку с искаженным от боли лицом.