– То, где мы находимся, – вероятно, альвеола. Ну, то есть один из тех воздушных мешков, о которых говорил Вольняшка, – объяснил Макс. – А вот этот коридор – бронхиола. Я их видел на рисунке. Воздух поступает в легкие по трахее, а дальше расходится по ветвящимся бронхам, которые делятся вот на такие бронхиолы.

– И этих воздушных мешков… то есть альвеол… тут никакие не миллионы, а триллионы! Ну, пошли искать Бакстера. – Молли решительно шагнула в бронхиолу. – Бакстер! Бакстер! Кис-кис-кис!

Они переходили из коридора в коридор, заглядывали в каждую полную тумана альвеолу и звали, звали, звали… Но Бакстер не появлялся, и они приуныли.

– Бесполезно! – сказал наконец Макс. – Уж не знаю, сколько часов мы его зовем, а он, может, развлекается себе где-нибудь в ста милях отсюда. Да и вообще, он никогда на зов не приходит!

– Должно быть, он спит и не слышит. Его тогда пушками не добудишься.

– А мы так и будем ходить, ходить, ходить, и все без толку. Вдруг мы вообще ходим по кругу?

– Или по шару.

– Не остроумно!

– Все равно, мы должны его разыскать… – Чуть не плача сказала Молли и села отдохнуть.

– Или он уже давно перебрался из альвеолы в кровь, – предположил Макс, садясь возле нее с тяжелым вздохом.

– Нет. Он не любит мокнуть. Его надо искать тут.

– Но где? Подумай сама, мы еле ноги волочим и все еще не отыскали даже следа. Только время потеряли.

– Зато высохли, – возразила Молли, не зная, что еще сказать. – Вот найдем его, и все будет замечательно.

– Перенесемся на чердак, как по волшебству, да?

– Ага!

– Глупости, надо искать логичное объяснение. Может, мы просто спим и все это нам снится. А потом мы проснемся.

– Снится! Скажи уж лучше, что нас кошмары мучают. Ты когда-нибудь слышал, чтобы два человека одновременно видели один и тот же сон? Нет, мы не спим. А вдруг Вольняшка сказал правду и отсюда никто наружу никогда не выбирался?

– Но он еще сказал, что никто этого и не хочет. Просто он не желает, чтобы мы спаслись, и старается оставить нас тут навсегда.

– И мы бы всю жизнь слушали, как он хвастает, – вздохнула Молли. – Он только одно твердит: как тут чудесно. А я хочу домой! Все бы на свете отдала, чтобы мы сидели сейчас у бабушки на кухне. Ели бы пирог, который она испекла… Ой, как есть хочется! Мне бы хоть тарелку супа… – Глаза у нее наполнились слезами.

– Не реви! Если ты начнешь, я тоже не выдержу, а тогда мы уже ничего не сообразим. Хныканьем делу не поможешь!

– Знаю. Только я ужасно зла на Вольняшку, что он нас бросил.

– Ну и не бросил бы, какой от него прок? Помогать нам он все равно не помогал. Так что прекрати, будь взрослой!

– Я? А кто разыгрывает из себя умника, все логично анализирует и ничего придумать не может?

– Во всяком случае, я не жду, что сюда, в легкое, прискачет фея-крестная спасать нас!

Они яростно уставились друг на друга. Потом Молли вздохнула:

– Опять мы поцапались, а это уж совсем ни к чему. Кончили, а? Попробуем вместе что-нибудь сообразить.

Некоторое время оба молча думали. Наконец Макс сказал:

– На мой взгляд, у нас есть четыре возможности: находим Бакстера и выбираемся наружу; находим Бакстера, но наружу не выбираемся; не находим Бакстера и выбираемся наружу; не находим Бакстера и наружу не выбираемся.

– Но ты же обещал! Так я и знала, что ты опять примешься за свою логику!

– Сразу как-то трудно отвыкнуть… Но все равно, как ты смотришь на эти четыре возможности?

– Ну четыре и четыре. Тоже мне, открытие!

– Я не о том. Просто хотел сказать, что тут ничего заранее угадать нельзя. Мы слишком многого не знаем! Значит, будь что будет.

– То есть ты сдаешься?

– Вовсе нет. Но сделать мы можем не больше, чем можем.

– Ага. А остальное решает случай?

– Вот именно.

– Плюс немножечко логики… – Молли улыбнулась.

– И немножечко везения… – Макс улыбнулся в ответ. – Кстати, почему бы нам не осмотреть тут все хорошенько? Что ни говори, а мы внутри живого человеческого организма, и нам представилась потрясающая возможность своими глазами увидеть, как он действует.

– Собственно говоря, нам здорово повезло. Представь себе, как мы утрем всем носы на биологии!

– Вот в таком духе и продолжай! – Макс засмеялся. – Только кто нам поверит?

– Ладно, договорились! – Молли хлопнула ладонью по стенке. – Удачу надо заслужить, и с этой минуты у меня будут одни только везучие мысли. Так и стану думать: повезет, повезет, по…

– И я тоже, – заявил Макс и осекся, увидев, что Молли смотрит на свою ладонь, вытаращив глаза. – Что случилось?

Она повернула ладонь к нему. К влажной коже прилипли апельсиново-оранжевые волоски.

В одной из соседних альвеол огромная клетка сердито ворчала себе под нос:

– Ох и работка у меня! Конца-краю нет… – Она перелилась в следующую альвеолу и осмотрелась. – Ну и ну! Грязи-то, грязи! Не знаешь, за что и браться. – Она вытянула еще одну руку, подобрала что-то и, причмокивая, проглотила в несколько приемов.

– Опять пылища! – Клетка всплеснула в воздухе короткими ручками. – И грязь, и дым! И что только Тело себе думает?

Она поползла дальше, опираясь на короткие толстые руки, непрерывно что-то подбирая, пережевывая и недовольно хмыкая. Позади нее оставалась безупречно розовая поверхность.

– Батюшки-светы, а это еще что? – Она остановилась, приглядываясь. Каким-то образом Бакстер почувствовал, что пора просыпаться. Он лениво потянулся на вогну той мягкой постели, дернул ухом, открыл глаза и сонно посмотрел в мирный туман. Взгляд его встретился со взглядом клетки.

Бакстер взвился, выгнул спину и зашипел, пятясь вдоль стенки.

Клетка вздыбилась и ринулась вперед.

– Посторонний! – ревела она, грозя множеством кулачков. – Целый обед!

В тумане ее рев раскатывался эхом, и Макс с Молли не могли разобрать, откуда он доносится.