– Кхе-кхе! – кашлянул Вольняшка. – Вас, по-моему, с кем-то знакомят!

– Мы очень-очень рады, – поспешно сказала Молли. – Извините, я нечаянно засмотрелась…

– Они надумали заскочить к вам в гости, – сообщил Вольняшка. – Свалиться как снег на голову! Улавливаете? Свалиться! – И он снова захохотал.

– Улавливаем, Вольняшка, улавливаем, – сказал Макс. – И еще раз огромное спасибо за своевременное предупреждение! – Не удержавшись, он добавил: – А ведь вам нравится, когда мы вляпываемся во всякие неприятности?

– Естественно, – весело согласился Вольняшка. – Что может быть интереснее!

– Ух ты! – Молли любовалась огоньками. – Просто Новый год.

– Таким способом мы поддерживаем связь, – пояснил нейрон. – Я, видите ли, связист. Вот мои дендриты. – Он пошевелил короткими отростками. – А это мой аксон, – и он вильнул длинным хвостом-проводом. – Другие нейроны посылают мне электрические сигналы по своим аксонам до этих вот нервных окончаний. – Он указал на облепившие его со всех сторон крохотные лапки. – Каждый сигнал перепрыгивает через малюсенький промежуток, который называется синапсом, прямо ко мне. Я в свою очередь передаю сообщение по моему аксону к моим нервным окончаниям возле чьего-то синапса. И так далее, и так далее.

– И сколько раз сообщение вот так передается на своем пути? – спросила Молли.

– Ровно столько, сколько требуется, чтобы оно дошло по адресу. Нас миллионы, и каждый через такие вот реле связан с тысячами других. Мы связисты самой высокой квалификации.

– Понимаю, – уважительно сказала Молли.

– Полное мое наименование: чувствительный нейрон номер семь триллионов шестьсот двадцать два миллиарда семьсот сорок два миллиона шестьсот тридцать семь тысяч шестьсот тридцать третий, по ведомству Зрения, колбочка, синий, первый перехват, правое желтое пятно, край, квадрант три, сверхсенсорный. Вот, пожалуй, и все.

– Что он такое наговорил? – шепотом спросила Молли.

– Проще простого! – ответил Вольняшка. – Он получает синий сигнал от правого глаза и пересылает его дальше. Могли бы прямо у меня спросить!

– Люблю точность, – заметил нейрон. – Теперь вы знаете, кто я, и мне хотелось бы узнать, кто вы такие. И с какой стати вы валитесь, куда вам вздумается.

Макс, наученный горьким опытом, почерпнутым в предыдущих встречах с незнакомыми новыми клетками, решил, что безопаснее будет особой точности не соблюдать.

– Мы… э… дети, – сказал он уклончиво, не упомянув Бакстера.

Нейрон поглядел на них, собрался что-то сказать, но тут без всякого предупреждения через синапс в него прыгнула искра. Нейрон содрогнулся, вспыхнул и метнул молнию по своему хвосту. Молли взвизгнула, Макс попятился, а Бакстер притаился позади них.

– Что с вами? – спросил нейрон.

– Что с ВАМИ?! – воскликнул Макс. – Мне показалось, вас сожгла электрическая искра!

Вольняшка запрыгал, хлопая руками и заливаясь хохотом. Он стряхнул столько брызг, что ему опять пришлось восстанавливаться по каплям.

– Нет-нет, мы очень любим электричество, – ответил нейрон, поглядывая на Вольняшку. – Не вижу, что тут смешного, малыш.

Вольняшка замер. Потом втянул в себя несколько совершенно лишних капель, подскочил к нейрону и, уперев руки в бока, смерил его разъяренным взглядом.

– Малыш? Пф! Тоже мне, перегретая электропробка! Я тебе объясню, что тут смешного! Просто я представил себе, как бы ты зажарился, если бы хватил настоящего электричества! – Он повернулся к близнецам и объявил лекторским тоном: – Нейроны вырабатывают электричества ровно столько, чтобы слегка друг друга щекотать! – Он бросил на нейрон победоносный взгляд и упорхнул.

– Щекотать? – Нейрон весь ощетинился. – Его хватило, чтобы меня деполяризовать!

– Пф! – бросил Вольняшка через плечо.

– А это больно? – спросила Молли.

– Ничуть. Мы же для того и созданы. Разрешите, я объясню, – невозмутимо продолжал нейрон, словно не замечая Вольняшки. – Я работаю с электрическими зарядами. Поскольку тут замешана химия, мы называем их ионами.

– Я про них знаю, – перебил Макс. – Отрицательные и положительные ионы все время стремятся друг к другу – это называется «притяжением».

– Совершенно верно! Когда я нахожусь в состоянии покоя, как, например, сейчас, я тщательно отделяю отрицательные ионы от положительных и выбрасываю положительные из моего аксона. Они все время стремятся попасть обратно, и мне приходится сопротивляться, чтобы они оставались снаружи. А вот когда через меня проскакивает искра, я даю им всем полную волю и – ХОП! – они прыгают внутрь и деполяризуют меня до самого кончика. – Он пошевелил аксоном. – Удивительно приятное ощущение!

Молли наморщила лоб, стараясь понять.

– У батареек есть отрицательные и положительные концы… это то же самое?

– Не концы, а полюса, – поправил Макс. – И помнишь, когда мы их соединяли, искра тоже проскакивала?

– Все эти нейроны подсоединены друг к другу… – сказала Молли.

– И синапсы служат как бы переключателями между ними, – добавил Макс.

– Вот так мы и посылаем свои сообщения, – закончил нейрон. – Деполяризуясь.

– А что говорилось в этом сообщении? – поинтересовалась Молли. – У вас было время его прочесть?

– Для чего? Они все одинаковы. Глаз увидел яркий синий цвет. Я передал сообщение об этом в Зрительный центр, а уж они поставят в известность Мышление. И Мышление решит, как им распорядиться. Возможно, Двигательному центру будет приказано пошевелить какую-то часть Тела. Но о том, что там происходит, я не имею никакого понятия.

– А от Мышления вы далеко? – спросил Макс.

– И даже очень! – вставил Вольняшка, но нейрон не обратил на него никакого внимания.

– Мышление находится в коре, покрывающей большие полушария Головного Мозга. Там расположены центры Зрения, Слуха, Обучения, Речи, Памяти и Воображения. А Внесознательная Деятельность помещается в основании мозга.

– Внесознательная Деятельность? Но какая же может быть деятельность, если ее не осознают? – спросила Молли.

– Автономная. Скажем, пищеварение, сокращение сердца, дыхание, рост.

– Мозг контролирует рост? – торопливо спросил Макс. – Может он так подумать, чтобы Тело выросло повыше?

– Или побыстрее? – подхватила Молли с неменьшим интересом.