— Я так и поняла,— кивнула Сионира.

— Я тебе очень благодарен за то, что ты помогла моим людям. Если я что-то могу…

— Нет. Слушай меня и доверься мне. Войдя сегодня ночью в Тальмеш, ты можешь слишком ускорить события! Через одну ночь, может быть, через две, моя волшебная сила возрастет настолько, что я смогу больше узнать и больше сделать для тебя и твоих людей!

— Нам некогда ждать! Мы должны как можно скорее трогаться в путь. Ты, конечно, понимаешь, что чем раньше мы нанесем ответный удар, тем больше у нас шансов застать Нгаигарона врасплох. Кроме того, в ежечасно городе гибнут люди; я должен спасти как можно больше жизней!

— Я понимаю, Теммар. Понимаю. Я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе, но мне нужно некоторое время. Если бы ты мог подождать…

— Я не могу! И ты уже помогла мне.

Сзади раздался голос Садгура:

— Отряды готовы в путь, мой господин!

— Прости,— Теммар слегка поклонился и пошел прочь.

Сионира некоторое время задумчиво смотрела ему вслед, затем перевела взгляд на Соню и сказала:

— Надеюсь, он не подвергнет опасности себя и своих людей!

— Я иду с ними,— отозвалась Соня.

— Будь очень осторожна, гирканка! Нгаигарон исключительно могущественный колдун. Его магическая сила еще не изведана.

— Насколько я понимаю, часть его силы имеет отношение к тебе!

— Это не моя сила; это сила моего храма,— медленно произнесла Сионира.— Скипетр! Священный жезл Иксатла!

— И ты только поэтому помогаешь Теммару?

Их глаза встретились.

Сионира осторожно ответила:

— У каждого поступка свои мотивы, гирканка. Ты должна знать только то, что Нгаигарон лишил храм волшебной силы, а я намерена ее восстановить!

— С помощью магии! — Соня подняла бровь. — Не будь слишком скрытной с этими людьми, Сионира. Они уже раздражены, а раздраженные воины могут повернуть куда угодно!

— Я все понимаю.

— Вот и действуй…— Она уже повернулась, чтобы уйти, но вдруг остановилась.— Меня зовут Рыжая Соня!

Сионира кивнула и спросила:

— Ты хорошо поела?

— Немного похлебки…

— Попробуй вот это! Она поможет тебе поддержать силы.

В ее руке была груша. Это был дружественный жест. Соня медленно протянула руку, и от Сиониры не ускользнуло ее замешательство.

— Это всего лишь спелый плод, Соня! Здесь нет никакого колдовства!

Соня покачала головой, взяла грушу и надкусила. Вкусная и сочная!

— Спасибо еще раз, Сионира!

Колдунья кивнула. Соня отошла, и холодный взгляд Сиониры следовал за воительницей, шедшей по лагерю.

* * *

Птицы вернулись в Тальмеш и спустились на крыши — коршуны, вороны, аисты с тяжелыми клювами — тысячи птиц, и все они каркали, пищали, свистели и стрекотали.

Нгаигарон, стоя у окна башни, внимательно вслушивался в их гомон — вслушивался и запоминал.

Идзура сидела на мягких диванных подушках и потягивала вино, не спуская глаз с Нгаигарона. Молчаливый, как статуя, он, казалось, даже не дышал.

Его лицо, грудь и руки были освещены предзакатным солнцем.

В дверь тихо и робко постучали.

— Войди, Энади,— отозвалась Идзура.

Ноги юной рабыни заплетались, плечи были опущены, и она не могла набраться мужества посмотреть в глаза Идзуре или ее любовнику-колдуну.

— Г.ще кувшин вина, Энади, когда уберешь со стола.

— Слушаюсь, госпожа.

Поспешно, но осторожно, чтобы не уронить что-нибудь, Энади убрала со стола тарелки и блюда, оставшиеся после дневного пира, подняла поднос и вышла в холл.

Нгаигарон пробудился от транса.

— Так…

Выходя, Энади не полностью закрыла дверь. Тихонько поставив поднос на боковой столик, она осторожно, вся дрожа от ужаса, прильнула к оставленной щели.

Идзура наклонилась вперед.

— Ты знаешь, где они?

— Там,— колдун показал на окно.— В горах. Теммар еще жив.

— Будь он проклят! Как ему это удалось? Как он спасся?

— Это неважно. Его надо уничтожить — вот что важно!

Нгаигарон отошел от окна, повернулся и снял с цепи деревянную птицу, висевшую у него на груди.

Идзура с интересом следила за ним. Энади, нервничая, обливаясь потом и нервно сглатывая, тоже наблюдала.

Вытянув руку с зажатой темной деревянной птицей, колдун с мгновение смотрел на нее, а потом произнес лишь одно слово:

— Аэтра'аэи!

С ужасающим криком, от которого зазвенели находившиеся в комнате хрустальные кубки, птица ожила.

Она начала клекотать и кричать, как ястреб, носясь кругами по комнате и отчаянно колотя крыльями.

Ошеломленная Идзура зарылась в подушки, чтобы защититься от огромных когтей.

— Мой возлюбленный, молю тебя, останови ее!

Энади, вне себя от страха, сделала шаг назад и, звякнув тарелками, с шумом уронила их на пол.

Нгаигарон смеялся, глядя, как его волшебная птица, завершив круг, вылетела в открытое окно. Она еще раз вскрикнула, расправила крылья, сделала несколько кругов над ближайшей башней и с пронзительным криком полетела к горам.

С каждым взмахом крыльев, с каждым мгновением пребывания в воздухе птица увеличивалась в размерах, пока не стала огромной, подобно гигантскому дракону.

Темнело. Воины, которым выпал жребий сопровождать Теммара в его походе на Тальмеш, готовились к нему; осматривали лошадей, приводили в порядок оружие и давали наказы остававшимся в лагере друзьям, на тот случай, если они не вернутся.

Соня ни с кем не прощалась и ни к кому не обращалась с просьбами. Ей доводилось сталкиваться с колдовством гораздо чаще, чем большинству из воинов Теммара, но она и до сих пор жива! И сейчас смерть не входила в ее планы. Готовясь к битве, она упражнялась с мечом в обществе одного из солдат. Обнажив клинки, они оба стояли перед небольшой сосной, которую использовали, как мишень.

— Некоторые кушиты,— говорила Соня,— только недавно научились владеть мечом. Не имея многолетнего опыта, они изобрели свои способы обращения с оружием. Они могут застать тебя врасплох, но многие их движения не очень практичны. Так что у тебя будет перед ними преимущество. А теперь смотри! Он идет на меня прямо, но я чувствую, что он хочет сделать шаг назад. Я должна парировать. Вместо обычного выпада и прорыва делай вот что…

Она, обнажив меч, бросилась на сосну и выполнила движение.