— Ну, конечно, — бормочу я, — о своей приватности ты не забыл побеспокоиться, милый.

Вхожу внутрь, ожидая увидеть секретаря, но за столом никого нет, и следующая дверь в кабинете Германа нараспашку.

— Нет-нет, думаю, на следующей неделе мы уже его получим, — доносится до меня голос босса.

Кстати, довольно странно, что слово «босс» так органично приклеилось к Герману, так естественно называть его шефом. Пусть и дальше ходит в своих идеально-скроенных деловых костюмах, это помогает не воспринимать его, как парня из моего прошлого.

— Это было бы замечательно, — отвечает кто-то ему.

Я заглядываю в дверной проём и обнаруживаю Германа и ещё одного мужчину лет пятидесяти с лёгкой проседью в волосах, сидящими за конференц-столом, расположенным перпендикулярно к директорскому. Интересно, кто же этот визитёр, учитывая, что Островский предпочитает решать с ним вопросы на одном уровне?

— Кхм, — обозначаю я своё присутствие, и мужчины синхронно оборачиваются.

Конечно, можно было подождать в приёмной, пока они договорят, но раз уж я заглянула, будет как-то странно молча удалиться. Да и сам Герман приказал зайти к нему, как закончу. Вот, раз приказано, надо исполнять.

На лице Германа возникает дежурная улыбка, глаза смотрят серьёзно, но устало, будто бы он проработал все выходные без просыпу. Если в моей душе и возникает какое-то сочувствие, оно быстро улетучивается, стоит Островскому открыть рот:

— Варвара, приятно видеть, что вы уже закончили, принесите нам, пожалуйста, кофе.

Мои брови удивлённо приподнимаются вверх. Принесите нам, пожалуйста, кофе? Это он с чего взял, что я тут нанялась кофе носить? Ни приветствий, ни представлений, полный игнор делового этикета, и эта просьба о кофе так сбивает меня с толку, что я на автопилоте разворачиваюсь и иду его готовить.

Пока кофе-машина в приёмной жужжит, выдавливая чёрный горький напиток из капсулы, я расставляю на подносе сахарницу, вазочку с печеньем, блюдца и приборы. Голоса мужчин приглушённые, только раз я слышу, как собеседник Островского чуть ли не выкрикивает «нет, нет, что вы!» О чём у них там беседа интересно? В голову закрадывается мысль, что, не специально ли меня выставили из кабинета, чтобы я не услышала лишнего. Впрочем, тогда Герману было достаточно попросить меня подождать за дверью, да и в общем-то не оставлять её открытой.

Через несколько минут с невозмутимым видом заношу поднос в кабинет, а потом удаляюсь, тихонько закрыв за собой дверь.

Ну, и что мне теперь делать? Окидываю взглядом приёмную: тут большой кожаный диван светло-коричневого цвета, фоторамки с видами города на стенах, безликий полупустой стеллаж и секретарский стол с развёрнутым к окну креслом. Ещё в приёмной есть пара дверей, но что за ними и куда они ведут, я не представляю.

Сажусь в кресло, достаю телефон и просто листаю ленту новостей, покачиваясь взад-вперёд, упираясь в пружинистую сетчатую спинку.

В чате в мессенджере сообщения от девочек из Нижнего, грустные смайлики и вопросы, как обустроилась на новом месте. А мне пока и рассказать нечего. Кабинета нет, стола нет, определённости тоже нет.

Через минут десять дверь кабинета Германа распахивается, седовласый незнакомец пулей вылетает в приёмную, невнятно прощается со мной и исчезает в коридоре.

— А кто это был? — спрашиваю у Островского, когда он выходит следом за гостем.

— Неважно, — бросает он, а потом с ухмылкой спрашивает. — Уже обустроилась, смотрю?

— В смысле? Что, значит, обустроилась? — я поднимаюсь из-за стола и теперь стою подбоченившись.

— В смысле это твоё рабочее место. Как будешь готова, заходи, расскажу, что у нас на повестке дня, — кидает Герман и опять уходит к себе, показывая тем самым, что разговор окончен.

А мне это совсем не нравится. Я чуть ли не рычу от досады, готовая броситься за ним и высказать всё, что думаю о нём и его самомнении в это ужасное утро понедельника. Даже не верится, что этот айсберг с океанским самомнением пару дней назад подпаивал меня в «Шляпе», пытался поцеловать и набиться в провожатые до дома. Интересно, чем бы всё закончилось, если бы я позволила? Если вспомнить про Рио, ну… понятно, чем бы всё закончилось, я так думаю. Ледяной душ рабочих отношений прекрасно приводит в чувство, скажу я вам.

Снова опускаюсь на стул и подъезжаю к столу.

— А как же обещанный отдельный кабинет с окнами на Невский? — фыркаю я. — Врун!

Ну да, тут есть одно окно, оно тоже смотрит на проспект, но, видимо, мои заслуги для компании столь ничтожны, что меня перевели на должность секретаря в приёмной директора. Плакали мои командировки и инновационные технологии, внедрением которых я до недавнего времени занималась.

Выдвигаю верхний ящик стола и натыкаюсь на груду всякой всячины: тут и ежедневник, и помада, и расчёска, и стикеры, перетянутые резинкой, а ещё отрывные листы накладных курьерской службы и прочая дребедень.

Хлопком задвигаю ящик и решительно вскакиваю на ноги.

— Там в тумбочке чьи-то вещи, — обвинительно кидаю я, заходя к Герману в кабинет без стука.

Он уже сидит за столом и что-то быстро набирает на компьютере, уставившись в монитор.

— Это моего секретаря.

— Ах, всё-таки у тебя есть секретарь, — не без сарказма отвечаю я.

— Есть.

Островский лаконичен и даже не смотрит на меня, словно у него есть дела куда важнее, чем бессмысленный разговор с сотрудником. Нет, милый, придётся оторваться. Я приближаюсь к рабочему столу и прислоняюсь бедром к его краю. Герман переводит на меня задумчивый взгляд. Я жду, пока он пройдётся от бедра выше и остановится на моём лице. Надеюсь, он удовлетворён своим коротким осмотром. Мускул на его щеке дёргается, и я почему-то прихожу с заключению, что он доволен. Сегодня я надела зелёное платье по фигуре, и знаю, что оно чертовски мне идёт.

— И где же он, твой секретарь, позволь узнать?

В моих глазах вызов, а в голосе — лёгкая претензия. А что? Имею право.

— В отпуске на три недели по семейным обстоятельствам, — снисходит он до ответа, и я киваю.

— И ты решил…

— Что ты пока её заменишь, — заканчивает босс за меня.

Герману не удаётся сохранить серьёзность до конца, потому что я вижу эту его чёртову ямочку на щеке, и мне совсем не нравится, что наглец тут развлекается за мой счёт. Сказал же, что скучает.

— Прекрасно, но у меня, Герман Маркович, другая должность. Я далека от ассистентского функционала.

— Пока у нас идут перестановки в филиалах, ты вполне можешь помочь мне. Уверен, ты справишься.

В целом, он прав, но я не хочу уступать ни миллиметра, пока это возможно.

— Помочь? Взяв на себя обязанности твоего секретаря?

Герман разворачивается ко мне, чуть качнувшись на спинке кресла. Если я обойду стол и сделаю два шага, то имею все шансы прямиком приземлиться к нему на колени. И отчасти мне очень хочется это сделать. Наверное, так будет удобнее вцепиться ему в волосы и стереть эту ухмылочку с лица.