Запатентовал бы что-нибудь – гладишь, денег бы отсыпали.

Подойдя к Эйруину, обнимаю его, хотя то и дело продолжаю фыркать от смеха. Ну вот, по ходу он обиделся.

– А что, я должен радоваться? Я уезжаю, и ты весь последний месяц распинался, как это опасно, а теперь это всё, что ты можешь сказать на прощание?

Его слова ощутимо охлаждают моё веселье, и я обнимаю Ру крепче, заглядываю в лицо уже серьёзно.

– Нет. Ещё я могу сказать, что очень тебя люблю. Сейчас подумаю и ещё что-нибудь сформулирую.

Он поднимает глаза на настенные часы – мне кажется, на работе привык, потому и дома повесил.

– Времени уже мало. Можешь начинать сейчас, а то я ещё чая хочу.

Выпутавшись из моих объятий, Ру переносит внимание на кофе-машину и стоящие рядом ингредиенты, но я пихаю его по направлению к стулу.

– В качестве извинения.

После простенькой рабочей кофеварки я решил купить дорогущий агрегат – побаловать себя. Однако то ли у меня руки кривые, то ли вкус недостаточно изысканный, но кофе из этого аппарата совершенно не нравится. А вот чай он заваривает нормально – благо, тут много ума не нужно.

Засыпая чёрный чай с бергамотом, задерживаю дыхание. Вторая порция – кофе для меня. Но тут даже не дышать не помогает: крепкий запах из банки с «премиум-зёрнами ручной обжарки» пробирается всюду, так что в носу тут же предательски свербит. Чёрт, я и не ожидал, что от этого тоже буду чихать, даже хуже, чем от растворимого.

В перерывах между чихами тычу в кнопки. Времени уже и правда мало, нужно торопиться.

Наконец чашки набулькиваются полностью.

Ставлю перед Ру. Обнимаю его за шею и чмокаю в макушку. Как же я не хочу лишаться этого запаха на целых три месяца.

– Я буду по тебе скучать.

Ру мнётся пару секунд, но всё же решается – смотрит исподлобья, отвечает:

– Я тоже.

Бухнувшись на стул напротив, подпираю лицо ладонью и слежу, как Эйруин делает глоток. Чуть заметно улыбается – ага, нравится! Я тоже довольно хмыкаю и отпиваю свой кофе. Фу ты ж гадость… Нет, сколько бы я ни старался, ничего не получается. Да об эту дьявольскую машину хоть убейся, она нормально не приготовит!

– Ещё ты милый.

Зыркает на меня и скептически кривит губы. Скромник, блин.

– Хорошо, сформулирую по-другому: ты очень нравишься мне. Так нормально?

Ру морщит нос с выражением «ну-у…»

– И пахнешь лучше всех.

Вот тут он усмехается, это ещё готов принять.

– Короче, делай что хочешь, но чтоб первого апреля был дома. Никаких отговорок.

– А дорога? Не раньше второго, если повезёт.

Поджимаю губы.

– Это была первая и последняя отговорка. Жду тебя дома.

– Всё будет нормально.

– Смотри у меня. Если что, приеду и надаю по мордасам.

Он мельком улыбается, вскакивает из-за стола, стукает чашку на дно мойки и торопится в прихожую.

Я, плеснув недопитый кофе в раковину, вылетаю следом.

– Пописать на дорожку! – в ответ на взгляд скептический Ру добавляю: – Представь, что у меня платье и коса.

Да, маман всегда так говорит, каждый раз, когда мы уезжаем из Данбурга, и мы с Эйруином стандартно переглядываемся на этом моменте. Но сейчас эта глупо звучащая фраза – самое то, чтобы снять нервозность перед расставанием.

Пару мгновений Ру задумчиво смотрит мне в лицо, но потом всё же шипит:

– Да твою ж!.. – и бросается к туалету.

Ага, моя взяла! Ясно же, что он чая перепил, как ещё доедет. Интересно, с какой базы вылет?

Прощание всегда выходит смазанным: все нервничают, бегают, мысленно представляют себя уже в пути, а то даже в пункте назначения. Вот и сейчас начинается стандартное мельтешение перед входной дверью, я обуваюсь, Ру что-то ищет в боковом кармане сумки…

– Всё взял?

– Ага.

– Ну ладно. Давай, – сгребаю его в объятья.

Мы только успеваем крепко приложиться друг о друга губами, как уже пора. Ру бормочет: «Всё будет нормально». Подхватывает сумку, весь уже устремлённый к выходу, а я цепляюсь за последние мгновения, чтобы запомнить. Чёрт, не ожидал, что это будет так трудно.

И слишком быстро. Лифт только приехал, а мы уже – раз, и выходим на улицу. После квартиры – словно ныряешь лицом в холодную воду. Странно, что снега нет.

Служебная машина ждёт. Не успел я и глазом моргнуть, как Ру запрыгнул внутрь, мельком кивнул мне на прощание и укатил.

Я остался один на дорожке. Слева колючие ветки какого-то куста. Справа проезжая часть, белёсая от инея. Впереди замёрзшая лужа, середина уже топорщится сломанными ледышками. Дальше дерево. Соседний дом, пятнадцать этажей. Да, я стою и считаю их. Как-то в один момент стало пусто и скучно – настолько, что даже изучение серого декабрьского пейзажа кажется занятием не хуже прочих.

Ладно. Мне вообще-то на работу пора, Новак просил зайти к нему по поводу новогодних мероприятий. Только бы не потребовал на праздник нарядить всех моих бойцов снежинками.

6.

Двадцать седьмое декабря. Очень я недоволен, что Лана забрала моего помощника как раз перед праздниками, – в суматохе не до того, чтобы ещё и нового человека вводить в курс дела. Конечно, было бы гораздо удобнее, если бы Ру уехал в январе, но тут уж как получилось. В армии не спрашивают, чего ты хочешь.

Только добрался до работы, как поступило следующее подтверждение этого тезиса. В моей приёмной оказался какой-то рыжий хрен: улыбчивый, щёки в веснушках и щербина между передними зубами. Сказал, его Главный назначил на место моего помощника, ради чего и в моё подразделение перевёл.

Вот спасибо, генерал, удружил! У меня, может, свои кандидаты были, а Сикорски вечно мне подсовывает всяких «перспективных». Специально их, небось, по всей части собирает, чтобы мне пихнуть, а всё потому, что работа под руководством мутанта идёт отдельной строчкой в досье – политкорректность, едрить её за ногу! Я тут будто почётный уродец, за которого все хотят подержаться и сфотографироваться рядом. Хоть бы монетки за это давали, что ли.

Теперь вот, значит, работать мне со старшим лейтенантом Кинаном. Что ж, поглядим, что из этого выйдет.

В итоге я всё утро объяснял ему, что где лежит, по каким дням какие бланки мне нужны и прочую рутину, так что до парторга не добрался.

Днём отправился на обед: обещал и маме, и Ру, что буду нормально питаться. Ох уж эта семейная забота, чувствуешь себя пятилетним малышом, только слюнявчика не хватает.

И раз теперь я не отвлекаюсь