как навставляю ему пистонов! Но пока нужно придумать, как вежливо послать дамочку подальше. Раз она не от Главного, то и в пень, у меня своих дел хватает.

И тут мне в голову пришла гениальная, как почти все мои идеи, мысль.

– Если вам не принципиально, чтобы объяснял именно я, тогда… – я распахнул дверь в коридор и изобразил по-отечески доброжелательный взгляд. – Пройдёмте-с.

Сопроводив лейтенанта на первый этаж со словами:

– Капитан-майор Новак, наш парторг, разбирается в документации не хуже меня, а где-то даже и лучше. Я уверен, он объяснит всё по делу и доступно. Прошу, – я открыл дверь кабинета Новака.

За дверью и в самом деле оказался парторг, вот только в этот конкретный момент он совершенно не выглядел квалифицированным специалистом: при виде нашей парочки Новак – видимо, инструктировавший рядового перед ним, – замер, приоткрыв рот, а вверх по его шее заметно поползла краснота.

– Рядовой, свободны, – бросил я тихо.

Боец попался сообразительный, исчез будто его ветром сдуло, а я с любезной улыбкой хлопнул парторга по плечу – легонько, чтобы он не свалился на пол перед дамой сердца. От толчка Новак судорожно глотнул, а в его остекленевших глазах наконец-то появилась мысль. Спорим, я даже знаю какая, достаточно глянуть на китель лейтенантши, вкусно обтягивающий округлости.

– Капитан-майор – один из умнейших людей нашей части. Прекрасно разбирается в тонкостях всех инструкций и постановлений, да и вообще человек широкого кругозора, всегда приятно поговорить. Старший лейтенант, у нас принято обходиться без формальностей, а вы теперь часть нашего коллектива, так что… – я гостеприимно обвёл рукой конуру парторга. Главный всё жмотит ему нормальный кабинет, а Новак и не настаивает.

Лейтенант Баррейру открыто улыбнулась и протянула руку для пожатия.

– Очень приятно.

– Взаимно… Безусловно… – забормотал Новак, тряся её руку и то и дело поглядывая на меня с обожанием.

– Тогда не буду вас отвлекать, – я было шагнул назад, к двери, но обернулся. – Кстати, капитан-майор, помните, вы спрашивали про те вкусные конфеты? Сейчас их видел в столовой.

Парторг ошалело покивал, но неясно, понял намёк или нет. Ладно, его проблемы.

Но как я выкрутился, а? Сосватал красотку Новаку, будто местный купидон, а заодно освободил себя от лишней работы. Идеально.

***

Однако и после этого долго работать не пришлось, Главный вызвал. Сначала расспрашивал про рабочее, про Кинана, явно тянул время, потом-таки решился и достал из сейфа бутылку травяной настойки. На мой удивлённый взгляд пояснил:

– Для здоровья.

Что-то не то с генералом: сначала девица молодая, теперь о здоровье печься начал. Я со страху спросил, не заболел ли он, а то вдруг как в фильмах: врач сообщает, что жить осталось два месяца и ты кидаешься отрываться напоследок. Не то чтобы мы с Главным такие прям друзья, но всё же давно знакомы, мужик он нормальный, да и смена руководства части – тот ещё гемор. Но нет, Сикорски успокоил.

А потом я сообразил: это он не про свою смертельную болезнь хочет сообщить, а обсудить давешний поцелуй со старкапом. Расстеснялся, как мальчишка. Я, конечно, сказал, что меня это не касается и сплетни разводить я не склонен. Главный расслабился, заулыбался, и потянуло его на откровения.

Оказалось, что шашни у них давно, с осени. Познакомились на штабном балу. Тут я и вспомнил, что видел тогда эту его капитаншу: та самая девица в длинном тёмно-зелёном платье, с которой он танцевал весь вечер, пока мы с Ланой обсуждали проект. Из-за этого Главный и вписал нас в программу по кадровому обмену – чтобы перевести её сюда. Вот ведь пройдоха!

Но, по ходу, контузило его этой романтикой серьёзно, я давным-давно не видел генерала в такой эйфории, он разве что на рождение внуков так много улыбался.

Когда мы перебрались в «кладовку» и в ход пошла третья бутылка – уже водки, ЗОЖ похоронен, – Сикорски перешёл на тему развода. Ну, тут даже я прихерел с такого поворота. Сколько я помню себя в этой части, у генерала всегда была жена, всегда они разговаривали сквозь зубы, но слово «развод» ни разу не звучало, даже на наших уединённых посиделках.

Я осторожно спросил, уверен ли он, так сказать, во взаимности своих чувств. Для старшего капитана роман с начальником части – очень неплохая карьерная лестница. Конечно, этого я не сказал, но и так ясно.

Но тут – вообще безумие! – Главный поник и принялся ругать себя старым дураком. Опешив, я молча разлил по стаканам остатки водки и подвинул ему. Что отвечать, когда начальник чуть ли не волосы вокруг лысины рвёт? Соглашаться нельзя, это очевидно. Но и протестовать как-то странно, если ему вступило жениться на девчонке в два раза младше, с которой знакомы лишь несколько месяцев.

Тем не менее, идею с разводом я поддержал. Нет ничего правильного в том, чтобы ночевать на работе, лишь бы не дома. А вся эта болтовня про моральный облик хороша только для лекций парторга, не стоит гробить свою жизнь ради соблюдения приличий.

В ответ генерал уставил на меня пронизывающий взгляд и спросил прямо в лоб, считаю ли я его старым дураком. Сильно его цепанула эта разница в возрасте. Я, скрепя сердце, ответил, что не считаю. В том году ему пятьдесят пять отмечали, рано ещё в могилу ложиться. А может, эта его старкап и в самом деле от души это всё, а не ради карьеры. Ведь может такое быть? Да, маловероятно, но всё-таки. Лучше попробовать, чем до самой смерти по ночам думать об упущенной возможности и прикидывать, как оно бы могло сложиться.

Однако в этот момент, разглядывая физиономию Главного, я обратил внимание, что он и в самом деле постарел. Когда видишь человека каждый день, не замечаешь изменений, а так-то – и морщины, и мешки под глазами. Ещё и красные прожилки на носу, от бухла, видимо. Нет, такую морду нельзя показывать юной пассии.

Рассудив, что пусть мы не особенно друзья, но вообще-то у генерала друзей и нет, я взялся отпаивать его водой, таблетками, каплями – всем, что вспомнил подходящего. На протесты – он ведь железный мужик, алкаш со стажем! – заявил, что теперь ему нужно беречь себя, негоже на свадьбе свалиться с инсультом. В ответ на это Сикорски заулыбался, глаза его вновь затуманились мечтами, и он послушно употребил всё предложенное.

Уложив руководство спать, я тоже закинулся медициной и пополз на выход. Как раньше хорошо было – прошёл немного, вот уже и комната. А теперь – тащись