***

Через пару дней случилась новогодняя ёлка. Расфуфыренных девиц – полные коридоры. Своих «неженатиков», сорок девять человек, я с трудом провёл к большому залу, чувствуя себя уткой во главе выводка: крутился вокруг них, громко крякая, чтобы все держались вместе, а утята глазели по сторонам и похабно гыкали. Тем не менее, мы без потерь добрались до входа, где уже коршуном кружил парторг со списками. Пересчитав моё стадо по головам, мы с Новаком загнали его в зал – всех впускать, никого не выпускать, пока не поднимут рождаемость в стране, – и я наконец-то обрёл свободу.

За моим обычным столиком оказались две девушки. Блёкло-русая «скромница» в светлом платье с пышными оборками, декольте закрытое, но размер впечатляет. За ней сидит «вамп» с тёмным каре и ядрёными стрелками на пол-лица. Тёмно-фиолетовое обтягивающее платье в свете огоньков переливается будто чешуя. У этой, наоборот, тонкие бретельки и глубокий вырез, хотя показывать нечего. Пахнут терпимо, это главное.

При виде меня заулыбались, хоть и чуть нервно, а брюнетка – видать, посмелее, – кивнула приветственно: «Капитан-майор?..». Любопытно. Или они разбираются в знаках отличия, или… Неужто специально оказались за моим столом?

Однако только я начал наводить мосты любви и дружбы, как передо мной, будто лист перед травой, материализовался парторг и любезно пригласил к своему столику. Жаль, конечно, но пришлось согласиться: тон у Новака был настойчивый, работать мне с ним ещё долго, а девушек этих я вижу в первый и, скорее всего, последний раз. Не стоит ради пустяковой интрижки портить отношения с коллегами.

За столом Новака оказалась лейтенант Баррейру. Ну, всё ясно: поскольку парторг бегает то на сцену, то куда, – посадил меня развлекать и охранять своё фигуристое сокровище. Вдруг, пока его нет, к девушке подсядет кто-то на третье, свободное, место, а потом ищи-свищи. А мне, значит, Новак доверяет. Это приятно. Это вам не Главный со своим «козлом в огороде».

Кстати, генерал тоже тут, неподалёку. За его столиком стандартно присутствует помощник, а вот третьей – прекрасная капитан. Эриксон, как указано на нашивке. Сикорски вроде старается держать лицо, однако то и дело срывается на улыбочки в её сторону. Она отвечает, и даже с виду искренне. Шепчутся. Чёрт знает. Вот бы Эйруина сюда, он более наблюдательный.

Хотя у меня же есть старлей под боком! Женщины лучше всех разбираются в поведении других женщин. Тем более, что нужно поддерживать беседу, а нейтральные темы вроде праздника и плясок на сцене мы уже обсудили.

Баррейру, ненавязчиво покосившись на генеральский столик, вынесла вердикт, что симпатия старкапа Эриксон к Главному выглядит искренне. По крайней мере, она не отводит взгляд скучающе, не вздыхает и не закатывает глаза, когда он не смотрит.

В этот момент появился Новак с полными руками вкусностей: пунш, конфеты разных видов и бурбон для меня. Осиял нас довольным взглядом – мы с Баррейру сидим на приличном расстоянии, чинно ведём беседу – и унёсся дальше командовать праздником.

Блин, представляю, как это смотрится со стороны: парторг демонстративно усадил красотку за свой стол, чтобы все видели – она занята, а для дополнительной убедительности приставил рядом верзилу-охранника в моём лице. Мол, кто тронет мою бабу, на того натравлю зубастого мутанта.

Под алкоголь и конфеты разговор пошёл веселее. Баррейру оказалась сладкоежкой, как и я, – правильно, такую сочную задницу необходимо подкармливать, – так что с нашего стола только фантики в разные стороны летели. Обменялись юморными случаями из быта «мужских» и «женских» частей, обсудили перспективу смешанного проживания.

Разговорившись, я ещё раз обратил внимание старлея на генеральский столик. Помощник уже исчез, а Главный и капитанша придвинулись ближе, он шепчет ей в ухо, а она хихикает и смотрит на него, не обращая внимания на происходящее вокруг. Мы с Баррейру постановили, что всё у них хорошо, и провозгласили тост за удачу в любви.

Явился Новак, отсыпал мне от щедрот буфетных ещё конфет и пару бутылок на ход ноги. Я, конечно, намёк понял и слинял.

Вернулся к своему столику, но там уже было пусто. Люди расходятся.

Решив не поддаваться унынию завершившегося праздника, отправился в «Каталину». Неохота одному дома сидеть, а тут как раз конфеты и бутылки в руках – самое то для приятного вечера с девушками.

Однако не тут-то было. Нет, девушки по-прежнему интересные, но это ж ведь как музей. Вокруг красота, а тебе её даже потрогать нельзя – только если ладошкой, да и то очень аккуратно, чтобы ногтями не задеть. Про секс и не говорю: слишком мало, слишком слабо – так, больше раздразнили, чем удовлетворили. Ещё и парфюмерия из каждого угла в нос бьёт: и люди все пахнут, и благовония курятся, и освежители какие-то пшикают тут и там. В итоге расчихался.

Даже странно: раньше-то было вполне нормально. Не без недостатков, конечно, но как-то не обращал на них внимания. А теперь каждая мелочь шкрябает по нервам. Не говоря уж о том, что удовлетворение в итоге вовсе не удовлетворительное, только ещё больше захотелось… Эйруина. Да, именно что его: наброситься в полную силу, отключить мозги, а уж как приятно внутри его сознания… В базовых вещах оно очень похоже на моё, Ру тоже обожает кровь, и ощущение силы, и сладкое чувство победы. Но в то же время он другой, и это не раздражает, а наоборот, вызывает интерес, желание изучить, разобраться, понять.

Однако что ж мне теперь делать, только с ним трахаться? А вот он уехал, и как быть? Нет, не может быть, чтобы я теперь только с ним мог нормально кончить. Просто неудачный день, бывает.

8.

К середине февраля опять вспомнил про «Каталину». Проголодался уже как пёс, так что, думал, какие-то там мелочи не испортят впечатления.

Однако хрен там. Первая взбесила Мирандэлла – ну ведь давно меня знает, чего выделываться? Но нет, «когти» я, видите ли, «отрастил». Вроде пустяковое замечание, сам не ожидал, что так разозлит.

В итоге она меня обрабатывает, а я, вместо того, чтобы расслабиться и получать удовольствие, думаю про эти чёртовы «когти». Вот Ру не только никогда не придирался к ним, но даже наоборот: сказал, что ему нравится и хватит спиливать. Я потому и отрастил. Сначала отшучивался, а потом и в самом деле решил оставить их в покое – ну а что, хватит уже стесняться.

Нет, это только на руках, конечно, на ногах-то пилю. А то представляю: пришлось бы проковырять дырки в ботинках, ногти бы торчали