того, отняли часть его исконных земель, относящихся к аллодиальной, а не вассальной собственности. Мы держим сторону Гуго «Черного» де Лузиньян.

– Тогда, я вас силой заставлю подчиниться моей воле, воле вашего короля и графа Пуату!

Ги де Туар спокойно ответил ему:

– Сир, сюзерен наш! Не вынуждайте нас сломать соломинки у вас на глазах в знак того, что мы прерываем оммаж вам!

– Со мной отряд под командованием Луспекара! Я заставлю вас силой! – не контролируя себя, кричал на баронов и рыцарей Пуату король Жан Сантерр.

Виконт Ги де Туар был не из разряда пугливых людей. Ему только что исполнилось тридцать лет, он был молод, знатен и богат.

Звание сенешаля Пуату давало в его руки практически неограниченную власть. Светловолосый, как и многие франки того времени, сенешаль Ги был, несмотря на кажущуюся худобу и невысокий рост, очень умелым воином и отличным турнирным бойцом.

Ги с детства воспитывался в атмосфере куртуазного рыцарства, тонких и деликатных манер, но, самое главное – на уважении и взаимном соблюдении прав сюзерена и вассала. Ги де Туар, даже помыслить не мог (до настоящего момента) о том, чтобы выразить свое неповиновение воли повелителя и высшего сеньора графства Пуату, которым являлся король Жан Сантерр.

Даже феодальные клятвы того времени, еще только складывающиеся в стройную и, в последствии, документально закрепленную, систему отношений «сеньор – вассал», базировались на словах и жестах, показывающих уважение, любовь, честность и доверие одного равного рыцаря другому.

Да. Согласно неписанным законам рыцарства, все благородные люди того времени были, как бы, равны между собой.

Граф, герцог или король были только «высшими сеньорами» по праву своего рождения и наследования.

В бою же они все были равны.

Ритуал принесения оммажа – феодальной присяги был, мягко говоря, фактом признания главенства одного сеньора над другим.

При этом тот, кто «подчинялся», получал «компенсацию» в виде замков, земель иди иных дарений, приносивших доход.

Короче говоря, один рыцарь попросту «продавался» другому за «плату» в виде замков и т.п.

Гордые и самолюбивые рыцари, редкая встреча которых на дороге не заканчивалась схваткой, влагая свои, заметьте, безоружные и открытые руки в руки другого рыцаря, как бы вверяли ему себя, свою честь, веру.

И оммаж сеньору отвечал им тем же. Ведь, после принесения клятвы верности и целования, сеньор нес полную ответственность за своего «подчиненного», обязуясь не вредить, не чинить зла, порчи и иных действий, способных навредить чести, но, особенно (не дай Бог!) – унизить вассала!

Теперь же, король Англии, граф Пуату – их верховный сеньор, требовал идти гордых вассалов против одного из них, униженного и несправедливо осужденного своим повелителем! Участвовать в «несправедливой» войне против равного им сеньора рыцари Пуату не согласились…

Вместо ответа король получил восстание всего центра Франции.

Бароны Пуату, Анжу и Мэна отказались выступать на стороне короля Англии в войне с Лузиньяном. Все разъехались по своим укрепленным «гнездам», теперь надо потратить не один год, выковыривая их оттуда.

Открытое неповиновение, правда, проявило только рыцарство Пуату.

Графства Анжу, Мэн и Турень, герцогство Нормандия решили, так сказать, «проявить нейтралитет», оставаясь на местах.

В междоусобной войне они не пожелали принимать участие, сославшись на свои вассальные клятвы.

Король Англии довольствовался только английскими сеньорами и, «в семье не без урода», несколькими десятками рыцарей Аквитании, имевших свои личные счеты к Гуго де Лузиньяну.

Началась вялотекущая кампания, в которой король слабо атаковал, а Гуго защищался, ожидая компромисса со стороны короля Англии, укравшего у него невесту и земли.

Рыцари, ограниченные сорока днями «официальной» и бесплатной службы королю, покидали своего повелителя, если он отказывался платить им деньги за каждый лишний день похода.

Жан Сантерр, в основном, пользовался теперь услугами наемников и прочих маргиналов того времени, без роду и племени, любивших пограбить и поворовать, особенно у мирного местного населения. Пуату все больше и больше охватывала злоба…

Ги де Леви, с негласного позволения короля Филиппа, отрядил около сотни своих стрелков, бывших, как и люди отряда Луспекара, наемниками, своему кузену Лузиньяну в долг якобы по займу от евреев, пользовавшихся покровительством короля Филиппа, получил ссуду, предназначавшуюся для оплаты их услуг.

Король Филипп написал письмо папе Римскому, жалуясь на нерадивость и отказ в повиновении со стороны графа Пуату, Анжу, Мэн и герцога Нормандского, мессира Жана Плантажене.

Теперь, оставалось выждать один года и один день, чтобы по феодальным законам отнять все владения у вероломного вассала.

Ловушка, ловко подстроенная секретной службой Филиппа, захлопнулась…

ГЛАВА XV   Суд пэров Франции

Наступил 1202 год. В прошлом году с короля Филиппа было снято отлучение от церкви, наложенное из-за «двоеженства».

Его третья, единственно любимая им женщина, Агнесс де Меран умерла в прошлом году.

Папе Римскому был нужен союзник, надежный и крепкий, для борьбы с германским императором. Иннокентий III узаконил права детей, рожденных Филиппом в браке с покойной Агнесс де Меран.

Руки короля Франции, таким образом, были развязаны для более активных действий.

25 марта 1202 года, в приграничье Нормандии, состоялась «примирительная конференция» между посредниками обоих монархов.

Это походило на пустую формальность, которая устраивалась секундантами перед началом дуэли.

Смысл её был прост, но важен – «поскольку примирение между сторонами невозможно, в виду того, что граф Пуату…» – Филипп официально назначил дату заседания своего Большого королевского суда пэров Франции.

Суд пэров должен был состояться 28 апреля 1202 года…

У Жана Сантерра был еще месяц и три дня, чтобы успеть прибыть на суд своего сюзерена «за невыполнение своих вассальных обязательств и вероломству, чинимому своим верным подданным в землях, расположенные в королевстве франков, и подчиненных праву королевского правосудия…»

Филипп подготовился к суду пэров заранее. Его юристы уже подготовили «жалобы сеньора Гуго де Лузиньян, баронов и рыцарей графства Пуату, равно как и других знатных людей земель королевства, чьи законные права были попраны вероломным Жаном Плантажене…»

В большой палате королевского дворца заседал суд пэров королевства. Прибыли