— Признаю, был не прав, — улыбнулся Торбьерн.

— Надо было сделать волокуши, а не тащить его так, — пришла мне в голову запоздалая мысль. — Да и всех остальных тоже.

Как обычно, сначала делаем, а потом думаем.

— Ничего, сейчас погрузим их на снекку, вернёмся, всё остальное заберём, — сказал кузен. — Но с дюжиной гребцов переплывать море… Будет непросто.

— А разве нельзя набрать где-то людей? — удивился я.

— Здесь? Вряд ли, — хмыкнул Торбьерн. — Разве что в Лунденвике. Или в Ирландии, там тоже могут быть норвежцы, может, даже кто-то из родичей. На Оркнее тоже, но там нас скорее ограбят самих.

Я мысленно удивился таким сложностям, но виду не подал. С другой стороны, всё верно, мы теперь представляем собой лёгкую добычу для наших же коллег и соседей. Как всё непросто.

— И что, пойдём в Лунденвик? — спросил я.

— Это Кетилю решать… — пробормотал кузен, потом взглянул на хёвдинга и добавил. — Или Гуннстейну.

Мы наконец перевалили через пригорок, разделяющий мерсийскую деревню и морской берег. Вид на бухту, в которой пряталась «Чайка», открывался поистине волшебный, солнце ненадолго выглянуло из-за серых облаков, заставляя море искриться, будто покрытое золотой чешуёй.

Вот только этот прекрасный вид омрачался тем, что от камышовых зарослей, в которых мы оставили нашу снекку, поднимался столб дыма. Воины тана Осберта побывали здесь раньше нас.

— Проклятье! — воскликнул Гуннстейн. — Скорее туда!

Мы ускорились, насколько могли, вместе с ранеными и всей добычей. Если они сожгли «Чайку», то это конец. А ведь можно было догадаться, что часть мерсийцев отправится к берегу на поиски нашего корабля. Тан Осберт не в первый раз имел дело с викингами. В последний, это верно, но всё-таки опыта ему хватало с лихвой.

Кетиль заскрежетал зубами не то от гнева, не то от усилившейся тряски. Мы с кузеном перешли на лёгкий бег, насколько это было возможно в такой ситуации. Мы и так были навьючены, словно мулы.

Я чувствовал, как снова ускоряется пульс, а внутри разгорается злоба, требующая как можно скорее дать ей выплеснуться на тех, кто посмел тронуть наш корабль. Возле зарослей камыша мельтешили фигурки саксов, неподалёку переминались с ноги на ногу их лошадки. Всего с десяток, около того. Коварные, мерзкие англичане.

— Убьём их всех! — проревел я, не в силах противостоять гневу.

Обычно я довольно холодно относился к кровопролитию, стараясь не соваться лишний раз в пекло, но теперь я знал каким-то шестым чувством, что правильнее всего будет сделать именно так, а не иначе. Обрушиться на негодяев стремительно и безжалостно, как удар молнии.

Кетиля и всех остальных раненых мы оставили прямо на тропинке, вместе с нашей добычей, а сами рванули вниз по склону, стараясь добраться до мерсийцев прежде, чем они опомнятся и доберутся до своих лошадей.

На этот раз наше сражение не было столкновением двух подготовленных строев, с самого начала оно оказалось чередой разрозненных стычек, но за счёт того, что мы побежали все вместе, а мерсийцы были рассеяны по берегу, мы завладели преимуществом.

Какой-то испуганный сакс, почти мальчишка, неловко вскинул копьё, пытаясь насадить меня на него, словно кабана. Я на бегу юркнул в сторону, влево, избегая порыжелого острия и тут же разрубая голову мальчишки надвое. Плеснуло красным, а я понял, что чуть не повторил судьбу Кетиля.

Остальные норманны тоже собирали кровавую жатву, мстя за «Чайку» и погибших товарищей. Мы налетели с такой яростью, что саксы просто не сумели ничего противопоставить нашей атаке. Они даже не успели построиться, чтобы подороже продать свои жизни, и предпочли умирать по одному или бежать, но и бегущих чаще всего догонял бросок копья или топора в спину.

— Фирд, — презрительно сплюнул Кнут. — Ополченцы.

Простые мужики, вынужденные защищать свою землю с оружием в руках по приказу своего тана. У этих богатырей даже и доспехов-то не было.

— Кьяртан! Не дай лошадям разбежаться! — крикнул я, даже не задумываясь о том, что не имею никакого права ему приказывать.

Но спорить Кьяртан не стал, прекрасно понимая, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, и принялся хватать лошадей за уздцы, сгоняя испуганных животных в кучу.

Гуннстейн, чуть не плача, хватался за голову и дёргал себя за бороду, глядя на то, что натворили мерсийцы. Ублюдки отыскали нашу снекку, вытащили всё наше добро на берег и безжалостно запалили корабль, так что «Чайка» пошла на дно горелым остовом.

— Мерзавцы! Сволочи! Будь они прокляты! — рычал старый кормчий.

Корабль он нежно любил. Для Гуннстейна, да и для Кетиля тоже, наша снекка была не просто кораблём и средством передвижения, она была вторым домом, собственноручно построенным и вытесанным. Даже парус «Чайки» был соткан заботливыми руками жён и сестёр, напоминая о покинутом доме в норвежских фьордах.

Норманны снова были подавлены и мрачны. Корабль являлся той ниточкой, связывающей их с родиной, и теперь он покоится на дне, а что делать дальше — непонятно.

— Парни! Грузите всё на лошадей, — громко произнёс я, не в силах смотреть на растерянных и беспомощных соратников. — Надо отсюда уходить.

Лучше занять их делом, отвлечь. Скоро сюда нагрянут ещё саксы, и желательно бы нам в этот момент находиться где-то в другом месте.

— Удача нас покинула, — произнёс Торбьерн. — Прямо как Рагнара.

На этот раз спорить я не стал.

Глава 5

Навьюченные лошади размеренно шагали по тропе, ведущей вдоль берега на юг. Раненых положили на волокуши из остатков вёсел и плащей, некоторые могли держаться в седле и ехали верхом, но мы, простые пешеходы, нисколько им не завидовали. Всего боеспособных людей вместе со мной осталось тринадцать человек. Это вместе с легкоранеными, потому что синяки, порезы и ссадины никто не считал. Они имелись у каждого.

Убитых мерсийцев на берегу тоже обобрали до нитки, и наши мешки ломились от чужого добра, но мне, да и всем остальным, всё равно было тревожно. Мы вели караван через враждебную нам землю, неизвестно куда и зачем.

Зато я наконец запомнил по именам всех членов нашей небольшой команды. Раз уж взялся командовать подразделением, то лучше бы знать в нём каждого. С кузеном Торбьерном всё и так понятно, как и с нашим кормчим Гуннстейном, который формально и считался лидером. А вот с