Поза какая, ммм... Вкусная! Молчу как истукан, на девушку пялюсь, а та берет ребенка на руки и осторожно так меня обходит, словно укусить могу, сожрать с потрохами.

— Ррр, — вырывается из меня и смешно становится, когда вижу, как глаза ее расширяются, испуганно, — Н-да, ты реально думаешь, что я тебя съем? — улыбаюсь, но улыбка с лица сползает.

— Один раз уже съели, Максим Эдуардович, — сердито опускает меня на землю Варя.

Так и шмякает на пол, приземляя и отрезвляя.

— Так что шутки ваши не совсем уместны, — садится в кресло и укачивает дочь, не глядя на меня. Словно я тут ненужный элемент, что столбом стоит посреди комнаты.

— Варя, давай начистоту, — присаживаюсь на край кровати, сложив руки на груди, — Скажи правду, я не выгоню тебя, с ребенком помогу, с врачами. Скажи, что придумала все? Ну? Не было никакого насилия, я не способен девушку обидеть, ну не за чем мне. Сами кидаются.

Говорю, за реакцией ее слежу. Если врет мне, увижу.

— Было, — одно слово и меня снова ярость топит.

Да ну не было! Не могло быть!

— Ладно, — встаю, поправляя пиджак, — Раз хочешь поиграть в эту игру, так тому и быть. Докажи, что эта... Моя короче, — указываю взглядом на ребенка, — А там видно будет.

— А мне и доказывать не нужно, делайте экспертизу, — смотрит в мои глаза уверенно, хотя и со страхом.

Что боится, я могу понять, особенно если врет, а если не врет? Как тогда быть? Сейчас мне ребенок вообще не нужен, абсолютно! Да отец меня со свету сживет, если узнает. Да и у Артура с Ликой такая ситуация, словно специально кто все сделал. Или так и есть?

Задумчиво выхожу из комнаты и спускаюсь в свой кабинет. Слишком все непонятно, я бы сказал, будто подстроено. Артур мне вчера рассказал, что у них с Ликой творится, я, честно говоря, не поверил. Думал, обелить себя пытается. Загулял, а сам не признается. А теперь сомнения взяли, ну не может столько совпадений быть, почти в один день!

— Ты куда?! — встречаю на лестнице Вадима, который спешит на выход.

— Макс, мне нужно, — отмахивается тот.

— Да только приехали!

— Слушай, ты мне нянька, что ли? Сказал, что надо! — рычит Вадим и скрывается за дверью.

— Сумасшедший дом какой-то, — обреченно провожаю его взглядом, — Реально все с ума происходили.

Иду в кабинет, сажусь за стол. Смотрю на папку с документами и от досады бью рукой по полированной поверхности. Как тут работать, когда непонятно что происходит? Так, первое, экспертиза, второе... А вот тут уже исходя из результатов. Но нет, второе это помочь ребенку. Мне плевать чья это дочь, но если девочке нужна операция, она ее получит, а потом я уже разберусь с непутевой матерью. Но все же как я мог?! Да еще и не помню ни черта, а главное, когда?

Сижу, ломаю голову, листаю свой ежедневник. Встречи, встречи, командировки, клуб! Вот оно. Так, отсчитываем девять месяцев или сколько там ребенку? Два? Значит, и правда корпоратив. Тру виски, морщась от усилий. Корпоратив... Новый год... Клуб... Да мать его так, что там случилось тогда?! Каким образом я мог изнасиловать девушку?! Ни черта не помню!

Глава 9

Мы с Максом сидим в коридоре сердечного центра, ждем своего приема. Дочка спит у меня на руках, иногда возится, но не плачет.

— Дай мне, устала, наверное, — просит Максим и я, чуть помедлив, вкладываю спящего ребенка ему в руки.

Краем глаза наблюдаю за ним, как он смотрит на дочь, как касается розового чепчика на голове. Макс все еще уверен, что экспертиза покажет его правоту. Поэтому и ведет себя с ребенком, как с чужим. Но, возможно, он и зная, что Васька его дочь вел себя так же. Некоторые мужчины не приспособлены быть отцом, этакие «Чайлдфри» в мужском облике. Макс просто не хочет и никогда не хотел детей или даже не думал об этом. Но я-то знаю правду и мне с одной стороны, горько, что Макс не будет любить свою дочь, а с другой, я понимаю, что так будет лучше для всех. Я бы хотела для своей дочери крепкую семью, любящих родителей, а не вот это вот все. Где родители едва терпят друг друга, связанные неприятными воспоминаниями и навязанным совместным проживанием.

— Какого числа она родилась? — тихо спрашивает Макс, вырывая меня из раздумий.

— Шестого сентября, — отвечаю машинально и вижу улыбку на его лице, — Что?

— У меня день рождения пятого сентября, — усмехается он, а я удивленно хлопаю глазами.

— Надо же, не знала, — откровенно признаюсь ему. Да и откуда мне знать такие подробности? Или, когда меня имели в туалете клуба, нужно было спросить? — Ты можешь идти, не нужно сидеть тут с нами. Я и сама справлюсь, привыкла.

Пытаюсь избавиться от общества Максима таким примитивным способом. Но меня почему-то волнует его бедро, что обжигает мою ногу через ткань, его локоть, что касается периодически моей руки. Он слишком близко, лавка узкая и это меня напрягает, вызывает непонятные мне чувства. Я не могу не смотреть на него. На идеально сшитый темно-синий костюм, на воротничок голубой рубашки под пиджаком, на галстук, что небрежно затолкали в карман. Я стараюсь не дышать близко от Макса, его парфюм слишком приятный, мне нравится. Как ни парадоксально звучит, но мне нравится в нем все, кроме него самого. Такой вот абсурд.

— Проходите, — улыбающаяся медсестра приглашает нас в кабинет, и мы заходим.

Мои ноги словно кисель, я за секунду от эйфории близости к Максу ныряю в холод страха. Врач уже изучил наши документы, ознакомился со снимками сердечка Васьки, выписками из больницы.

— Присаживайтесь, — предлагает нам приятный мужчина, седой, худощавый в очках из золотой