— Вы знали, что к нему кто-то должен прийти?

— Нет, не знала. Но почувствовала. Женщина всегда чувствуеттакие вещи. Он два раза незаметно посмотрел на часы. Наверно, торопился скем-то встретиться. И на кухне было несколько одинаковых бутылок шампанского. Японяла, что у него часто бывают женщины. Но я не ревновала. К чему ревноватьспустя столько лет…

— А ваш муж? Он не спросил вас, почему вы решили поехать вМоскву?

— Мы женаты уже много лет, и он мне вполне доверяет, —пояснила Элга, — и потом, я давно собиралась посетить Москву. Я объяснила мужу,что вызов прислал мой давний знакомый, и он меня отпустил.

— Когда вы уезжаете обратно?

— Через два дня.

— Последний вопрос. Вы знаете номер его мобильного телефона?

— Знаю, — кивнула Элга, — он дал номер личного мобильноготелефона, и я запомнила его. Вы хотите, чтобы я ему позвонила?

— Нет, спасибо. У меня нет больше вопросов. Извините, чтопобеспокоил.

— Мне было приятно с вами разговаривать, — ответила Элга.

— Еще раз спасибо, — он поднялся с кресла. — Я хочуизвиниться за свои вопросы, Элга. Понимаю, что невольно причинил вам боль.

— Ничего, — она кивнула ему в знак прощения, — как этоговорят англичане, у каждого есть свой «скелет в шкафу».

Поцеловав ей руку, он вышел из номера и спустился вниз. Вхолле отеля нервно прохаживался Эдуард Леонидович. Увидев Дронго, он шагнул кнему.

— Наконец-то! Почему так долго? Что она вам говорила?

— О вашей прежней встрече, ей было приятно вспомнить вашиотношения.

— Конечно, — широко улыбнулся Халупович, — нам было оченьхорошо. Поедем быстрее, в «Метрополе» нас ждет Фариза.

— Как вы сами считаете, кто мог позвонить вам, чтобыпредупредить? Я имею в виду, кто из трех ваших женщин?

— Не знаю, — нахмурился Эдуард Леонидович. — Может быть,Элга? Хотя я не уверен. Голоса я не узнал.

Уже в салоне автомобиля, когда они отъехали от «Националя»,Дронго неожиданно спросил:

— Скажите, Эдуард Леонидович, у вас бывают приступыдепрессии?

— Нет, — усмехнулся Халупович, держа в руках сигару, —никогда. Иногда я нервничаю, срываюсь, но стараюсь брать себя в руки. А почемувы спрашиваете?

— Для себя, чтобы лучше понять ваш характер.

К гостинице «Метрополь» они подъехали через пять минут.Поздно вечером перед зданием Государственной Думы было не так много автомобилейи не было привычных заторов. Им пришлось пройти к метрдотелю и объяснить, кудаименно они собираются идти. Метрдотель позвонил в номер Мамаджановой и, получивее согласие, разрешил им пройти к лифту, чтобы подняться в номер. Они прошли покоридору. Дверь была уже открыта. На пороге стояла женщина. Она не была молода,но ее нельзя было назвать и пожилой. Очевидно, она следила за собой, так какбыла очень подтянутой, стройной. Если вспомнить рассказ Халуповича, то ейдолжно было быть под сорок. Однако в темных брюках и светлом джемпере онавыглядела неплохо. На лице почти не было заметных следов макияжа, волосысобраны на затылке. Очевидно, она их ждала.

Женщина приветливо улыбнулась Дронго и угловато поцеловаласьс Халуповичем. Для него подобный поцелуй был привычным приветствием, для нее,очевидно, несколько экстравагантным поступком. Но она ничего не сказала, лишьулыбнулась и пропустила гостей в номер. Халупович вошел первым и по-хозяйскиустроился на диване. Дронго сел в кресло, она — напротив. У нее были бархатно-мягкие,светло-карие глаза, красивая посадка головы, длинная шея. Тонкие губы, плавнаялиния подбородка.

— Извини меня, Фариза, — начал Халупович, — уже поздно, нонам нужно поговорить. Мы приехали сюда с моим другом, который хочет с тобойпобеседовать. У него необычное имя. Его зовут мистер Дронго.

— Очень приятно, — она не удивилась и ничего не спросила.Просто кивнула, словно Халупович все прошедшие годы только и делал, что находилее и привозил к ней так поздно своих друзей.

— Дело в том, что у меня неприятности, — пояснил ЭдуардЛеонидович, — понимаешь, у меня погибла домработница. Как раз в том доме, гдеты была.

Она внимательно слушала. Дронго нравилось ее спокойствие.Она не удивилась, не всплеснула руками, не начала перебивать говорившего. Она слушаластарого друга, пытаясь понять, почему именно к ней пришли с подобным вопросом.Или ей уже была известна причина их внезапного появления?

— В милиции говорят, что она отравилась. Перепутала и выпилакакую-то жидкость, — соврал Халупович, явно нервничая от ее долгого молчания. —Я не знаю, как объяснить ее смерть, поэтому привез частного эксперта. Онбеседует со всеми, кто был в тот день у меня дома.

Она все еще молчала.

— Тебя, конечно, никто не обвиняет, — быстро добавил ЭдуардЛеонидович, — но рано или поздно придется перечислить следователю всех, кто былв тот день в моем доме. И поэтому я хочу, чтобы ты была готова.

— У тебя было много людей в тот день? — наконец спросилаона.

— Что? Нет, конечно. Но мой помощник, водитель, домработница— они ко мне приезжали. Поэтому я и взял с собой частного эксперта, чтобы он совсеми поговорил.

— Пожалуйста, — она взглянула на Дронго, — вы и есть частныйэксперт?

— Да, — кивнул Дронго, — если разрешите, я задам вамнесколько вопросов.

— Конечно, — кивнула она, — можете спрашивать. Я в Москве небыла уж лет десять и поэтому помню каждый свой шаг.

Дронго взглянул на Халуповича. Тот понял его взгляд.

— Извините, — поднялся он с дивана, — мне нужно спуститьсявниз. У меня еще одна встреча. Я потом тебе позвоню, Фариза. И спасибо, что тыменя понимаешь. До свидания.

Он снова поцеловал ее в щеку. И снова она разрешила ему этосделать, даже не имитируя попытки поцеловать его в ответ. Когда он вышел, онавернулась на свое место.

— Он не изменился, — сказала она, словно извиняясь за егоотсутствие, — за столько лет он совсем не изменился.

— Вы давно его знаете? — спросил Дронго.

— Я его вообще не знаю, — вдруг сказала она, — мы былизнакомы почти двадцать лет назад, и с тех пор не видели друг друга. Честноговоря, я не думала, что когда-нибудь его увижу.

— Вы были удивлены, когда он вас нашел?

— Конечно. Я вообще не представляю, как это оказалосьвозможно. Он говорил, что послал ко мне своего помощника, тот должен был найтименя через столько лет.