В уровень с этим может идти разве бесцеремонный отзыв английского премьера Виллиама Питта, что Великобритания «не просуществовала бы и трех недель, если бы только две недели она захотела быть справедливой». Tout prendre, rein jamais rendre et encore pretendre – таков ее основной девиз.

Верно заметил Гейне, что «океан давно поглотил бы этот отвратительный остров, если бы не боялся, что его стошнит».

А что в вопросе данного рода Гейне мог быть экспертом, это доказывается хотя бы заявлением иудейского банкира Миреса, который, находясь в 1860 г. во Франции, на скамье подсудимых, не постеснялся, однако, бросить своим «согражданам» – французам такое предостережение: «Si, dans cinquante ans, vous ne nous avez pas pendus, il ne vous restera plus de quoi acheter la corde pour le faire!..»[18]

При таких условиях, оставляя даже в стороне легендарное сказание о кровном родстве бриттов с карфагенянами либо с евреями, мы не можем не утвердить за Альбионом титула «Новый Карфаген». Отождествив свои интересы с замыслами всемирного кагала, а через масонство посевая измену и анархию в других государствах, независимо от губительной для них деятельности самого иудаизма, Великобритания, без сомнения, заслуживает и нового Катона.

Он и появился, но его не сумели оценить!..

Действительно, наряду с Катоном древним, вправе стать только Наполеон! Лишь эти два государственных человека понимали роковой смысл дуэли между арийским и семитическим принципами. И если анархические учения не достигли расцвета в римском государстве, то, надо думать, именно потому, что Карфаген перестал существовать. Во всяком случае, если Европа столь очевидно угрожается ныне социальной революцией, а мероприятия оздоровления не достигают цели, то одной из важнейших тому причин служит безнаказанность как внешней, так и внутренней политики британцев. Чрезвычайно вразумителен, хотя многим до сих пор неведом, а ожидовелой прессой тщательно замалчивается, несомненный факт, что кровавый натиск «великой революции» совершенно не коснулся иудейской религии. Злоба и ненависть натравливаемых просвещенными мореплавателями «освободителей», исключительно, неизменно и повсеместно, устремляется только против христианства.

Под лицемерной маской паладинов свободы они сознательно занимаются пристанодержательством в интересах как своей собственной безопасности, так и неодолимой угрозы другим народам.

Вот что говорил, еще четверть века назад, русскому нигилисту «Степняку» начальник лондонской полиции:

– Я отлично знаю, кто вы такой и каковы ваши товарищи. Но поймите, что Англия оказывает революционерам и анархистам гостеприимство лишь на известных условиях. Если мы даем вам убежище, то вовсе не потому, что преклоняемся перед вашими злодеяниями. У Англии есть священная для нее королевская семья и правительство, которое мы чтим. И вот, мы полагаем, что обеспечиваем лицам королевской крови и другим представителям власти еще большую безопасность, разрешая иностранным политическим преступникам, гонимым у себя на родине, приют на английской почве. С этими иностранцами мы заключаем, так сказать, договор, который они обязаны свято чтить. Посему первая брошенная ими бомба, первый выстрел из револьвера, первый удар ножом по отношению к какому бы то ни было представителю нашей власти, заставят нас немедленно отказать чужеземным анархистам в гостеприимстве. Договор будет сейчас же нами разрушен, и всех вас мы выгоним из Англии туда, где вас поджидают гильотины, расстрелы и виселицы!..

Увы, насмешка судьбы-мачехи такова, что не имея ни одного солдата, Катон мог предначертать участь Карфагена, а умирая на острове Св. Елены, Наполеон только в рыданиях «мама Латания, о, мама Лэтиция!» постиг, наконец, чего стоят миллионные армии пред капиталами английского банка…

Правда, были в древнем Риме неустрашимые люди. Консул Линий Клавдий не дрогнул пред гением карфагенского полководца Гамилькара Барки. Гнэй Лутаций Катулл уничтожил карфагенский флот еще в первую Пуническую войну. Консулы Клавдий Нерон и Марк Ливии разбили наголову армию Газдрубала. Публий Корнелий Сципион Африканский похоронил в Заме саму Ганнибалову славу, а в апофеозе уничтожил и Карфаген.

Если бы мы, русские, вовремя уразумели мысль Наполеона и не оказались английскими наемниками в 1809–1815 гг., то муза Клио, без сомнения, не занесла бы на свои страницы ни пожара Москвы, ни ужасов Севастополя, ни срама на берлинском конгрессе, ни позора у Цусимы и Мукдена…

Сделав для полноты картины указанное сейчас отступление, мы в дальнейшем обязаны вернуться к порядку хронологии событий.

VIII. На пути из глубины времен к мраку Средних веков, мы с изумлением встречаем ту величественную эпоху, когда по чудному выражению Саллюстия, капитолийский орел парил над вселенной, распределяя в ней скипетры и порфиры. Вслед за исчезновением царства вавилоно-ассирийского и по уничтожении Тира Александром Великим, а Карфагена – Сципионом Африканским, Иудея предстала взорам римлян, как единственное для них еще заметное олицетворение семитической расы. К несчастью, Рим сделал промах, результаты которого отражаются и сегодня, особенно в России. Иудея казалась ничтожеством, и Рим опоздал разгромить ее, когда сообразил в чем дело, то сыны Иуды уже проникли в самые стены вечного города и успели отравить его государственный организм.

Бесспорно, Рим был слишком терпелив по отношении к евреям и не по их заслугам многомилостив. Между тем, опасности, которыми грозит еврейство, не были тайной и для римского народа. Нельзя объяснить иначе горделивое восклицание Тацита: «Romanorum primus, Cn. Pompejm Judaeos dornuit templumque, jure victoriae, ingressus est!..»[19]

Это не мешало, впрочем, успехам иудейского пронырства. Всего через несколько десятков лет мы видим евреев как в придворных званиях, так и среди преторианцев. С другой стороны, захватив откуп податей чуть ли не на всем пространстве империи, сыны Иуды стали управлять даже дипломатической частью в Риме. Это не исключало, разумеется, для них возможности завладеть и дипломатией государства парфян, опасных врагов самого Рима. Во времена же Нерона и Юлия Цезаря сыны Иуды открыто забавлялись судьбами вселенной. Не встречая должных ограничений, хотя по своему обыкновению действовали исключительно «ради славы Израиля», они успели захватить, в Риме себе на злорадство, а гоям на гибель и властное положение вообще. Частью – в качестве банкиров либо агентов по откупам и подрядам всаднического сословия в провинциях; частью, в роли обладателей халдейских тайн, волхвования и чернокнижия; частью, как факторы и сводники; наконец, частью, в звании политиканов, оркестрирующих выборы и народные голосования, евреи влияли на римскую аристократию и сильных мира сего. Беспорядки же на самом форуме Рима, равно как восстания рабов Сицилии и Италии, происходившие нередко по подстрекательству тех же евреев, убеждают, что им не чужды были и низшие классы населения. Жонглирование либеральными и анархическими идеями приносило сынам Иуды и тогда уже не меньше выгод, чем интендантские гешефты, спаивание народа в кабаках, ростовщичество и публичный разврат…