ли эти люди только дворянами? Маловероятно. В своем отчете о Тунисском крестовом походе хронист Примат, монах из Сен-Дени, приводит имена трех "конных сержантов", погибших в бою (Пьер д'Отей, Жан де Суассон, Мартин де Трапп) — редкий случай, но его можно объяснить, если допустить, что эти три человека были дворянами. Для Арагонского крестового похода (1285 год) сохранился краткий отчет о понесенных расходах, в котором "пешие и конные солдаты", явно отличающиеся от рыцарей, прибывших из различных регионов, обошлись казне в 243.000 турских ливров, что составляло ⅕ от общей суммы расходов. Эти конные солдаты (stipendiarii equites), вероятно, не были дворянами. В некоторых источниках также упоминаются недворянские солдаты  (stipendiarii ignobiles), что, вероятно, указывает на то, что в других контекстах солдат вполне мог принадлежать к дворянству[37].

Важно не смешивать благородных оруженосцев и других "людей при оружии" в одну категорию. Оруженосцы естественным образом включались в свиту или баталию своего сеньора. Некоторые конные солдаты, не дворяне, объединялись в десятки (dizaines), возглавляемые дизеньером (dizenier). Сохранилось несколько квитанций, выданных дизеньерами[38].

Все эти люди служили верхом на лошадях. Размер компенсации, выплачиваемой им в случае необходимости, отражал стоимость их лошадей, которые были разного качества, но иногда эквивалентны рыцарским. В целом, их снаряжение уступало рыцарскому, но конный солдат, нанятый королем или знатным аристократом, не обязательно был хуже экипирован, чем бедный оруженосец из далекой провинции. В целом, преобладало разнообразие, но к 1300 году все сражающиеся верхом — рыцари, оруженосцы и "люди при оружии" — стали называться общим термином, латники[39]. Внутри армии термин латник использовался для обозначения всех людей, сражающихся верхом, но, различия между этими категориями подпадавшими под этот термин, безусловно, были фундаментальными. В этом отношении показателен размер жалования, выплачиваемого королем. Рыцарю всегда платили в два раза больше, чем оруженосцу. С другой стороны, простому оруженосцу платили столько же, сколько и солдату. И здесь знатность происхождения была менее важна, чем качество бойца, которое предполагалось равным в обоих случаях. Когда размер жалования варьировался, это зависело не от качества воина (оруженосец или солдат), а от характера его снаряжения. В одном случае "оруженосцам с покрытыми лошадьми" (armigeri cum equis coopertis) платили 7 су 6 денье, "оруженосцам с непокрытыми лошадьми" (armigeri cum equis non coopertis) — 5 турских су[40]. В данном случае речь идет только об оруженосцах, но солдаты должны были быть в такой же ситуации. Можно предположить, что во время смотра воинов, когда каждому из них назначалось  жалование, оценивалось снаряжение, имеющееся у всадников, благородных и неблагородных, чтобы отнести их к той или иной категории. Эта процедура, не очень хорошо задокументирована для этого периода, но хорошо засвидетельствована для Столетней войны. Кроме того, наряду с латниками должна была существовать легкая кавалерия, которая не отражена в источниках 1300-х годов, но которая несколько десятилетий спустя, в начале Столетней войны, приведет к явному различию между "людьми при оружии" (gens d'armes) и более легковооруженными "конными людьми" (gens de cheval)[41]. Так, что воины из знати были не единственными, кого можно найти в источниках.

Знали ли представители дворянства о возможном понижении статуса тех, кто оставался среди них оруженосцами? Это возможно. В договоре, подписанном в 1297 году рыцарем Коларом д'Эвери с графом Фландрии Ги де Дампьером, первый обязывался служить с "десятью вооруженными людьми, рыцарями и оруженосцами, сыновьями рыцарей"[42]. Здесь "оруженосцы, сыновья рыцарей" хоть и неявно считаются более ценными, вероятно, потому что они, в свой черед станут рыцарями. Следует признать, что это единственное сохранившееся свидетельство на эту тему (оно касается графа Фландрии, в то время врага Филиппа Красивого), в то время как документы, в которых различные категории кавалерии названы одним термином латники, изобилуют. Следует признать, что в зависимости от обстоятельств армия собиралась в соответствии с более или менее элитарными критериями. Так армия, завершившая оккупацию Фландрии в 1300 году под командованием Карла де Валуа, похоже, объединила высшее дворянство и лучшее рыцарство. Армии действовавшие в Аквитании, похоже, состояли из менее благородных людей, как и гарнизоны, размещенные на захваченных территориях.

Но когда наступал мир, разница между категориями латников могла быть решающей. Рыцарь и оруженосец возвращались в свой замок, вернее, для большинства из них — в свой укреплённый дом (maison forte). А как же множество рядовых воинов, солдат, которые, как следует из их названия, жили на свое жалование? Некоторые, несомненно, возвращались к той деятельности, которую оставили, чтобы вступить в формирующуюся армию, расформирование которой возвращало их к гражданской жизни. Другие следовали за принцем или сеньором, который обычно их нанимал. Можно представить, как такие люди от одной войны к другой искали очередную возможность заработать. Многие "люди при оружии" объединялись в ассоциации или компании (societates), в которые также входили оруженосцы и, в небольшом количестве, рыцари. В этом случае можно говорить почти о профессиональных солдатах, и почти о наемниках. Такие компании, особенно, были характерны для Юга Франции. Считается, что дворянство там было более многочисленным и более плодовитым: в некотором роде "кадеты Гаскони"[43]. Более того, война особенно сильно ударила по этим регионам. Не учитывая Альбигойские крестовые походы, мы должны вспомнить армию для Фуа (1272) и Советеррскую армию (1276), Арагонский крестовый поход (1285) и Аквитанские войны (с 1294 по 1297). Возможно, даже более важным, чем эти последовательные кампании, была скрытая вражда с королевствами Кастилии и Арагона. Во время правления Филиппа III почти каждый год королевские вассалы созывались сенешалями для коротких вылазок или для более длительных экспедиций на недружественную территорию. Даже когда военные действия были приостановлены, в королевских крепостях приходилось держать солидные гарнизоны, возможно, более крупные, чем при Людовике IX. Длительная оккупация Наварры, начиная с 1275 года, и, прежде всего, герцогства Аквитанского, в период с 1294 по 1303 год, в конечном итоге потребовала содержания достаточно большого количества войск — пусть даже всего в несколько сотен или несколько тысяч человек. Поэтому состояние войны продолжавшееся долгое время на большей части юго-запада королевства, позволяло решительным людям долго не бездействовать, будь то рыцарь, оруженосец или простой человек умеющий обращаться с оружием. Это тем более верно, что в регион часто наезжали люди королей или принцев в поисках людей для армий. Так во время Фландрских войн, особенно после Куртре, Филипп Красивый заставил контингенты с юга страны проехать через все королевство. Но были и другие примеры. В 1264 году, когда он готовился отправиться в Италию, чтобы завоевать Сицилийское королевство, Карл Анжуйский набирал солдат в Лимузене. В 1292 году часть армии, которую Карл де Валуа повел на Сен-Кантен, была набрана из сенешальств Юга. Прежде чем двинуться в Италию в 1301 году, он же, воспользовавшись субсидиями, предоставленными ему Папой, нанимал бойцов в Тулузе и Каркассоне[44]. Фактически, именно в последней трети XIII века французские солдаты начали массово появляться в Италии, служа амбициозной политике Анжуйского дома или