рыцаря самым важным средством передвижения является боевой конь дестрие (grand destrier или cheval d'armes). В рассказе о битве при Куртре, традиционно приписываемом Лодевику ван Велтему, Морель, конь графа Артуа, стоил более 1.000 ливров. Эта цифра, вероятно, преувеличена, но счета графских конюшен свидетельствуют о покупке трех коней стоимостью 300 парижских ливров, включая "большого коня Мореля" и "большую гнедую испанскую кобылицу", "по приказу графа, когда он узнал, что должен ехать во Фландрию". Эти лошади, вероятно, предназначались в первую очередь для Роберта д'Артуа, но одна из них была отдана Жану де Бюрла, Великому магистру королевских арбалетчиков. Кроме этих престижных животных, лошади, приобретенные в большом количестве по этому случаю, стоили от 10 ливров ("ронси с белым пятном на лбу") до 160 ливров ("серо-коричневая лошадь, с белой мордой и белым хвостом")[58].

Для армии, основу которой составляла кавалерия, вопрос обеспечения лошадьми был крайне важен. В 1279 году Филипп III издал указ, действовавший в течение пяти лет, по которому любой рыцарь, владеющий землями с доходом в 200 ливров, и любой горожанин, владеющий имуществом стоимостью 1.500 ливров, должен был содержать кобылицу, способную производить жеребят, а бароны, графы и прочие, владеющие пастбищами, должны содержать не менее шести племенных кобылиц[59]. Граф Артуа владел конным заводом в Донфроне, для которого регулярно закупались жеребцы и кобылицы[60].

Каждый раз, готовясь к войне, короли возобновляли запрет на вывоз лошадей за пределы королевства. Так было в 1282 году, когда неизбежность войны с Арагоном стала очевидной. 17 августа 1296 года Филипп Красивый запретил вывозить из королевства без его разрешения золото, серебро, драгоценные камни, продукты питания, оружие и лошадей, а также "все вещи, используемые на войне, какое бы название они ни носили" (bellica munimenta quocunque nomina censeantur). После Куртре был запрещен экспорт всех товаров, включая пшеницу и вино. В этом же духе в День всех святых 1296 года было принято решение, на время войны, запретить вывоз "боевых коней" (equi armorum)[61].

Пехота

В этой армии аристократов некоторые дворяне были слишком бедны, чтобы служить верхом на коне. В хрониках иногда упоминаются пешие господа (gentilshommes de pied) и пешие оруженосцы (écuyers de pied). Их жалование было низким, всего 2 су в день, по сравнению с 5 су для конных оруженосцев[62]. Масса пеших солдат, которых источники называют сержантами (sergents), пешцами (piétons) или пешими людьми (gens de pied), получала еще меньше: 1 турский денье в день, то есть в двадцать четыре раза меньше, чем пешие оруженосцы (1 су стоил 12 денье). Американский историк Джозеф Стрейер, отмечая, что меньше платили только женщинам и детям, делает вывод, что пешие солдаты должны были набираться из низших классов; но среди них, похоже, преобладало разнообразие, такое же как среди конных воинов[63].

Арбалетчики составляли элиту пехоты (некоторые даже передвигались верхом на лошадях). В постоянной гвардии короля их было 25 человек[64]. Когда готовилась кампания, сотни арбалетчиков нанимали на жалование, и в хрониках часто упоминается их присутствие в армии, как, например, в начале битвы при Куртре. Примечательно, что Великий магистр арбалетчиков был одним из высших должностных лиц королевства, наряду с коннетаблем и двумя маршалами.

Рисунок из знаменитой рукописи-альбома Виллара де Оннекура дает хорошее представление об экипировке сержанта[65]. Кольчуга покрывает голову, большую часть тела и рук. Ниже колена, кольчужные чулки. На голове — "железная шляпа", в руке — щит, который хронисты называют тарг (targe) или экю (écu). Его единственное оружие — копье. Но для пеших воинов, даже в большей степени, чем для всадников, снаряжение было очень разнообразным. Гийом Гийар тщательно отделяет сержантов — элиту, к которой он он сам принадлежал, — от бидо (bidaux) и рибо (ribauds). Считается, что бидо были выходцами с Пиренейского полуострова: многие из них наверняка были наваррцами, завербованными королевскими агентами, которые управляли королевством Наварра от имени Филиппа Красивого и его супруги Жанны. Рибо были бедными пехотинцами, без доспехов, которые сражались только самодельным оружием, пиками, ножами и рогатинами. Бидо же, напротив, "носят два дротика и копье / И нож на поясе / Им нет дела до другого оружия"[66]. Chronique artésienne (Артезианская или Артуасская хроника) высоко оценивает их эффективность[67]. Хронист-францисканец из Гента считает их "проворными, низкорослыми и легковооруженными людьми". Однако на поле боя они были не менее грозными бойцами, добивая своими кинжалами-мизерикордами (misericorde, кинжал милосердия) раненых и поверженных на землю всадников[68]. В целом, однако, репутация бидо была не очень хорошей, так как их часто обвиняли в жадности, которая заставляла их покидать поле боя и бросаться за добычей[69]. К тому же они часто грабили те регионы, через которые проходили маршем[70]. Согласно Жоффруа Парижскому, в 1312 году в Бурже были повешены 500 бидо, возвращавшихся из Фландрии, за грабежи, совершенные ими по дороге. Их считали виновниками беспорядков в Эг-Морт в 1270 году и в Фампу в октябре 1302 года[71].

Сержанты, выставленные городской коммуной, несомненно, вооружались за ее счет, поскольку на карту была поставлена честь города. Можно почувствовать гордость и эмоции Гийома Гийара, когда он описывает людей, служивших вместе с ним в контингенте из Орлеана:

Снаряженные доспехами

Плетеными хауберками,

Кольчужными перчатками,

Железными шлемами,

С горжетами и мечами.

Каждый владел, чем умел,

Один — арбалетом, другой — копьем,

И все были одеты, в этом походе,

В черные добротные плащи.

Каких не было ни у кого в армии.

У каждого было по два щита,

Один боевой, другой запасной,

С красивыми гербами города.

Я достоверно слышал,

Что герцог Орлеанский,

Раньше носил такое оружие,

Когда он уходил на войну[72].

Как и дворяне, орлеанские сержанты выступали в поход под гербом своего города, который и до сего дня остается неизменным ("Gules, three pebbles in the heart of a lily Argent"). Они собрались под своим знаменем, носителем которого, по всей вероятности, был не кто иной, как сам Гийом Гийар.

В приказе, изданном 7 октября 1303 года в Шато-Тьерри, определяется количество сержантов выставляемых общинами жителей: "Каждая община из ста очагов (домохозяйств) должна предоставить нам шесть пеших сержантов из числа наиболее подходящих и лучших, которых можно найти в приходах и в других местах, если те, что есть в приходах, не подходят. Они должны быть снаряжены пурпуэнами, хауберками или гамбезонами, бацинетами и копьями. И из шести двое должны быть арбалетчика, у которых должны быть исправные арбалеты"[73].

Для простых рибо, а также во время кампании, когда воинов нужно было довооружить, король или командующий армией должен был предоставить необходимое вооружение. Перед битвой при Монс-ан-Певель Филипп Красивый привез камни для пращей бидо, а также арбалеты, пики, копья, щиты-тарджеты, и то, что Гийом Гийар назвал повозками (charroi) или артиллерией