Правда, хвастаться было некому: все родные отошли мало-помалу, в основном из-за запоев. Самогонка, конечно, хороша, но в меру. Сам Жорка не пил совсем, насмотрелся с пеленок на пьяные рожи, ведь в семье он последним родился — слабеньким да косолапым. Старшая сестра и братик переняли у родителей привычку за ворот закладывать. А Жорку бабушка Надя вырастила и строго-настрого пить запретила.

— Они не ты! Ты не они! Не твоя это судьба, мальчик! — После этих слов Жорка в город отправился: денег немножко в штопаном кармашке, да крестик на груди. В школе он учился хорошо, без проблем поступил. Бабушка Надя хоть и со слезами, но вытолкала его подальше от семьи. Все, что смогла, дала, дальше — воля Божья. Ее потом всей деревней хоронили, выли от горя. Она медсестрой была, всем помогала: и собакам, и людям. И внука младшего хвалила. Так что Жорку все любили, гордились им, а тех запойных и не вспоминали — ушло и ушло, было и было.

Поселок наш совсем недалеко от столицы культурной находился — город-то растет, а деревни мельчают. Но так только городские думают! А у нас и заводы свои, и земля родная под ногами, утром птицы поют, еда со своего огорода всегда присутствует. В поселке теперь есть и игры разные для молодежи, и кабельное телевидение, и компьютеры. Но на город полюбоваться любо-дорого, вот и собрались. Лето ведь, хоть и не хотелось от огорода отходить, но плюнули, всего на денек-то можно! Дома свои закрыли, яйца из-под куриных задниц достали, сварили в дорогу, бутерброды наделали, самогонку взяли. Собак-сторожей оставили. Поклонились и покрестились, на дорожку присели, конечно. Нарядились кто как мог и вот уже знай катятся, скоро на Исаакиевский собор смотреть будут!

Шумная компания собралась: бабы с соседками гутарят, мужики потихоньку горячительное смакуют, чтобы быстро не окосеть, закусывают. Шум стоит, музычка играет — едут весело! Детишки по интересам разошлись: мальчишки — к мальчишкам, девчонки тоже в стайку сбились, у них уроки по макияжу. Нужно признать: все молодежь сейчас знает! Посмотрят в шпаргалку в интернете, и все! Еще они снимают на телефон все подряд: как в огороде копаться, как в зеркале кривляется, как бабушка пироги готовит. Зинаида Ивановна уже знаменитостью стала: у нее куча просмотров! Кто ж знал, что так интересно людям слушать про капусту квашеную да про соль четверговую.

Вот все и гутарили по дороге кто о чем. Одна, правда, была девчоночка — молчунья, все в окно глядела, что дома, что в автобусе. Мечтала о чем-то, витала где-то. Ее и к врачу водили: сказали, что вполне здоровая девочка, только железа не хватает. Сначала ее не любили, а потом поняли, что такой она человек, что с нее взять? Танюшкой ее зовут, а в народе шутят, что она родственница хозяйки Медной горы. Тоже зеленоглазая, тоже вышивать любит красоту разную, в тканях и камнях понимает, хоть годков еще ей немного.

Уши себе наушниками заткнет, сядет у окошечка, иголочка в пальцах так и запляшет — раз-два, раз-два. В этот раз Татьяна рукоделие не взяла, только книжку, блокнот маленький с карандашом и «затычки ушные» свои — так батька наушники новомодные беспроводные кликал. При людях он над новьем смеялся, но доченьке всегда все самое лучшее покупал.

Весь автобус уже веселый был: кто от свежих сплетен, а кто от свежих дрожжей в алкоголе. Таня в самом конце салона разместилась, у окошка: и не слыхать ее, и не видать. Но батька все равно на нее одним глазом, хоть уже и кривым, посматривал.

Родители Татьяны сошлись давно — на дискотеке, а до этого в школе вместе учились. Витька был из «породы гончих», а Лидонька-ладушка всегда пышногрудой да румяной росла. Поженились по любви, хозяйство у них свое, дите растет, что еще нужно? Витька — известный на деревне слесарь и на все руки мастер — пару рюмашек еще до отъезда залил. Веселый мужик, пса своего Геру очень любит, на охоту с ним ходит. А Лида Ивановна — пекарь, в нашей местной столовой давно работает. Пирожки там — объедение! И жареные, и печеные, и сладкие, и с картошкой, и с мясом. И всякое другое есть: пицца, бургеры и хот-доги. Все по нынешней моде. И конечно, о закусочке под водку не забыли: бутерброды с копченой колбаской, селедка с луком, огурцы маринованные и сало домашнее. Супы каждый день разные варят, по понедельникам — солянка наваристая, оно и понятное дело — после выходных-то.

Ехали до Питера недолго: час, и на месте. Сразу на Невский проспект выскочили, решено было к «Медному всаднику» путь держать, поклониться ему. В окно никто кроме Тани не глядел и красот петербуржских не заметил. А девочка наша давно из школьной библиотеки взяла пособие по краеведению для седьмых и восьмых классов. Из него она много о Петербурге узнала. А то: что у родственников и соседей не спроси, они все про болото говорят. И вообще Таня с возрастом книгам стала доверять намного больше, чем людям.

«Я вижу град Петров, чудесный, величавый,

По манию Петра воздвигшийся из блат,

Наследный памятник его могущей славы,

Потомками его украшенный стократ!»

Это отрывок из стихотворения Петра Вяземского «Петербург», написанного в 1818 году, о нем Таня тоже из книжки узнала. В учебниках все излагалось довольно сухо, но, когда девочка въезжала в город, она поняла смысл красивых слов писателей о том, что улицы и здания Петербурга хранят живое дыхание истории. Еще не достигли города, а воздух уже переменился, стал гордым и великим, словно она прибыла в особенное, волшебное место. Несмотря на то, что во всей стране началось лето, в городе на Неве небо осталось серым, не мрачным, но молчаливым и внимательным.

Из книг девочка знала, что город стоит на Приневской низменности — это равнина с большим количеством заболоченных мест, поэтому ей стало понятно, почему все твердили про болото. Но, конечно, в подробности никто не вдавался. Интересно, что примерно двенадцать тысяч лет назад вся территория современного Петербурга была дном бассейна, который образовался под громадным ледником, покрывавшим весь север Европы. А река Нева возникла на месте ледникового пролива и звалась раньше «Нево». Таня с удивлением смотрела на дома, но все чаще и пристальнее всматривались в серебряную даль. Там клубились облака, они плыли и, казалось, пели тихую песню о прошлом. Небо Петербурга напомнило Тане океан — бескрайний, могучий и