class="v">That he had brought from far, sir,

With fighting for her sake.

The tailor thought to please her

With offering her his measure.

The tinker, too, with mettle

Said he could mend her kettle,

And stop up ev’ry leak.

But while these three were prating,

The sailor slyly waiting,

Thought if it came about, sir,

That they should all fall out, sir,

He then might play his part.

And just e’en as he meant, sir,

To loggerheads they went, sir,

And then he let fly at her

A shot ’twixt wind and water,

That won this fair maid’s heart.

Уильям Конгрив (1670–1729)

* * *

Куда девалась Аморет?

Все ищут — и найти не могут.

Но вот вам несколько примет —

Я думаю, они помогут.

Она изысканно скромна,

И каждый жест продуман тонко,

Хотя и держится она

С наивной грацией ребенка.

Ее глаза всегда хотят

Сжигать дотла, разить до смерти —

Но он рассчитан, этот взгляд,

И вы ему не слишком верьте.

Она презрения полна

Ко всем, кто ею увлечется,

Не понимая, что она

Не лучше тех, над кем смеется.

Перевод А. Шараповой

Баллада (из комедии «Любовь за любовь»)

Служивый и храбрец моряк,

Лудильщик и хитрец скорняк

Присватались однажды, сэр,

Дрожа от нежной жажды, сэр,

К девчонке по имени Джоана.

Был прежде пуст ее альков,

Но девчонка на пареньков

Заглядывалась тщетно, сэр,

И сделалось заметно, сэр,

Что муженек ей нужен, как ни странно.

Гремел служивый: «Ты, ей-ей,

Отличный боевой трофей!»

Показывал ей шрамы, сэр,

Твердил, что ради дамы, сэр,

Чуть в битве не простерся бездыханно!

Скорняк он щедрый парень был

Меха девчонке посулил,

Лудильщик капризуле, сэр,

Запаивать кастрюли, сэр,

Поклялся — так она ему желанна!

Ну а моряк, а морячок

Свой знаменитый табачок

Курил пока в сторонке, сэр,

Решив без всякой гонки, сэр,

Повременить в хвосте у каравана.

Когда ж настали сроки, сэр,

Моряк, презрев упреки, сэр,

Пришел, увидел, победил

И прямо в сердце уязвил

Девчонку по имени Джоана!

Перевод А. Голембы

Richard Leveridge (1670–1758)

The Roast Beef of Old England

When mighty Roast Beef was the Englishman’s food,

It ennobled our veins and enriched our blood.

Our soldiers were brave and our courtiers were good

Oh! the Roast Beef of old England,

And old English Roast Beef!

But since we have learnt from all-vapouring France

To eat their ragouts as well as to dance,

We’re fed up with nothing but vain complaisance

Oh! the Roast Beef of Old England,

And old English Roast Beef!

Our fathers of old were robust, stout, and strong,

And kept open house, with good cheer all day long,

Which made their plump tenants rejoice in this song —

Oh! The Roast Beef of old England,

And old English Roast Beef!

But now we are dwindled to, what shall I name?

A sneaking poor race, half-begotten and tame,

Who sully the honours that once shone in fame.

Oh! the Roast Beef of Old England,

And old English Roast Beef!

When good Queen Elizabeth sat on the throne,

Ere coffee, or tea, or such slip-slops were known,

The world was in terror if e’er she did frown.

Oh! The Roast Beef of old England,

And old English Roast Beef!

In those days, if Fleets did presume on the Main,

They seldom, or never, return’d back again,

As witness, the Vaunting Armada of Spain.

Oh! The Roast Beef of Old England,

And old English Roast Beef!

Oh then we had stomachs to eat and to fight

And when wrongs were cooking to do ourselves right.

But now we’re a… I could, but goodnight!

Oh! the Roast Beef of Old England,

And old English Roast Beef!

Ричард Леверидж (1670–1758)

Старый ростбиф английский

Когда ростбиф прекрасный едой нам служил,

Мощной крови поток наше тело свежил,

И солдат, и придворный страной дорожил…

Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!

Но потом подучил нас надутый француз

И к рагу с менуэтом привил он нам вкус,

Мы теперь всюду тащим манерности груз…

Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!

Были крепки, могучи наши отцы,

Зазывали гостей, ведь они не скупцы,

И, наевшись как следует, пели жильцы:

«Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!»

Мы теперь докатились до жизни какой?

Худосочный народ с боязливой душой,

Мы позорим свершения славы былой.

Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!

А вот Елизавета в былые года

Лишь нахмурится — недруг боялся тогда!

Нам не нужен был чай, ни другая бурда —

Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!

В те года, лишь чужой к нам пожалует флот, —

Хорошо, если ноги от нас унесет,

Нам Армада об этом соврать не дает.

Ах, старый ростбиф английский,

Старый добрый ты наш!