– Потрескивание кленовых поленьев в камине, – тихо сказала она. – Хот-дог на игре «Канадиенс». Рука Оноре в твоей.

– Это бы мне не помешало, – прошептал Жан Ги. – Merci.

Бовуар посмотрел вдоль коридора туда, где спали дети. Оттуда доносился тихий звук, почти шелест.

Жан Ги и Изабель тихо прошли по коридору и заглянули в спальню.

Арман закрыл книгу и склонился над ребенком, уперев локти в порванную на коленях, грязную ткань брюк.

Он напевал. А глаза маленькой девочки в кровати закрылись.

«Эдельвейс, эдельвейс…»

Много часов спустя Амелия Шоке открыла глаза, прищурилась на ярком свету.

Она почувствовала чью-то руку у себя на плече и вздрогнула.

– Все в порядке, вы в больнице. Меня зовут доктор Бодро. Я ваш лечащий врач.

Он говорил медленно. Внятно.

– Вы можете назвать ваше имя?

Последовала пауза.

– Амелия… Шоке.

– Верно. А это кто, вы знаете?

Доктор Бодро показал на человека, стоящего рядом с ним.

– Жопа. С ручкой, – пробормотала она.

– Что… – начал было доктор, но Гамаш хрипловато рассмеялся.

– И это тоже верно, – сказал он и посмотрел через кровать на Жана Ги, который облегченно улыбнулся.

– Извини за все это, Амелия, – сказал Гамаш.

– Вы…

– Да, всю партию.

Амелия закрыла глаза, и Гамашу показалось, что она задремала.

– Девочка.

– Мы ее нашли. Она в безопасности, – сказал Жан Ги. – Твой друг Марк тоже в больнице. Его выхаживают.

Амелия кивнула и погрузилась в молчание.

Гамаш отвел доктора в сторону:

– Она придет в норму?

– Думаю, да. Она здорова, и реанимация подоспела вовремя. Ей повезло.

– Да, хорошо, – сказал Жан Ги. – Не могу дождаться – хочу выслушать ее версию случившегося, когда она полностью придет в себя.

Прежде чем уйти, Арман вытащил из кармана маленькую затрепанную книжку и сунул в руку Амелии.

– Эразм, – прошептал он, хотя и сомневался, что она слышит его. – Для компании.

Они вышли из больницы, но прежде, чем день или ночь для них закончится, им необходимо было заглянуть еще в одно место.

Агент Клутье спала на своем стуле, но быстро проснулась и встала у стола, когда старший суперинтендант Гамаш и старший инспектор Бовуар появились в кабинете.

Вид у обоих был усталый. Небритые и растрепанные.

Она знала о ночных событиях и уже пошла им навстречу, но остановилась. И улыбнулась. Широко. Когда увидела, кто медленно идет следом за ними.

– Старший инспектор, – сказала Клутье; она подошла к Лакост и обняла ее.

– Мы разве так приветствовали другу друга, шеф, когда вы возглавляли отдел? – сказал Жан Ги.

– Только приватно.

Бовуар рассмеялся и подтащил два стула к двум уже стоявшим перед ноутбуком на столе Клутье.

Изабель села, но на секунду замерла, повернувшись к Рут, которая отвечала ей недовольным взглядом с портрета.

– Удивительно, – сказала она. – Я так и жду, вот сейчас раздастся «тупицы».

– С какой стати Дева Мария будет говорить такие слова? – спросила Клутье.

– Это не так уж важно, – сказал Бовуар. – Покажите лучше, что вы нашли.

По мере того как агент Клутье показывала им файлы, обнаруженные на компьютере Энтони Баумгартнера, возникала стандартная схема.

Гамаш, Жан Ги и Изабель не отрывали глаз от экрана. Потом они переглянулись. Потом посмотрели на агента Клутье.

Кое-что из увиденного и услышанного Бовуар уже успел узнать, перед тем как Гамаш вызвал его. Но бо́льшую часть Клутье обнаружила в его отсутствие.

– Гениально! – восторженно проговорила Клутье. – Так просто, что даже не верится, оттого и обнаружить трудно. – Она покачала головой. – Невероятно!

Остальные трое чуть не приникли к экрану. Всматривались в подробности.

– Наводит на размышления, – сказал Гамаш.

– Не то что наводит, сэр, – возразила она. – Просто в лоб говорит.

– Нет. Говорить-то оно говорит, но никаких доказательств того, что так оно и было, у нас нет, – сказал Гамаш.

– Нам нужны доказательства, агент Клутье, – сказал Жан Ги. – Но теперь мы по крайней мере знаем, где их искать.

– У меня есть доказательство, – сказала она. – Следите за деньгами.

Она улыбнулась и принялась быстро выстукивать по клавиатуре. На экране возникали страницы и быстро исчезали.

– Вот, – сказала она, продолжая набирать, – тот же маршрут, которым пользовался Энтони Баумгартнер. Путь окольный, но каким еще ему быть?

Наконец на экране появилась главная страница сайта корпорации на британских Виргинских островах.

– И здесь Баумгартнер спрятал остальные деньги? – спросил Бовуар.

– С помощью Шаффера. Но это отправной пункт, а не финишная ленточка, – сказала Клутье. – Люди, которые хотят спрятать деньги, создают корпорацию в налоговом раю типа Виргинских островов, а потом переправляют их на номерной счет. Обычно такой счет открывали в Швейцарии, но потом гайки там закрутили. Стали пользоваться вот чем. – Она вывела на экран другую страницу.

Они увидели домашнюю страницу сингапурского банка.

– И откуда вы знаете, что Баумгартнер спрятал деньги там? – спросил Бовуар.

– Я нашла счет.

– Как?

Агент Клутье посмотрела на Рут:

– Сумасшедшая старая дама немного помогла.

Лакост и Гамаш смотрели на нее с недоумением, но выражение лица Бовуара прояснилось.

– Цифры на заднике картины, – сказал Бовуар.

– Да. Это не пароль, это номер счета. Он записал его туда, чтобы не забыть.

Она ввела цифры, и на экране появился счет. На имя Баумгартнера.

– Триста семьдесят семь миллионов долларов, – прочла Лакост.

– Мотив для убийства, – сказал Бовуар. Он встал и набрал номер. Приказал арестовать Бернара Шаффера.

Солнце встало, и, когда приехал Бовуар, лучи заливали кабинеты «Горовитц инвестментс». У него перед приездом было время принять душ и переодеться, и он позвонил и попросил Гуго и Кэролайн Баумгартнер ждать его в кабинете Гуго.

Кабинет имел впечатляющий вид в такой же мере, каким невпечатляющим был Гуго. Из окон во всю высоту стен открывался вид на город. Все говорило об успехе, но не о чрезмерных тратах. Обстановка была сдержанная, хотя и заявляла, что требовалось.