Лео вернулся на учительское место и разложил пестрые прямоугольники на столе. Колода собралась вся, даже с излишками, не хватало только Черного Петера. А ведь их было два! Похоже, одного Лео подсунул Эмери, а второго запустил в Мануэля, чтобы сбить инкантацию.

Хорошо, что тульпа не собачка на поводке, с налету ее связь с хозяином не обрежешь. Это для ментального хирурга работа, если такие существуют. И хорошо, что Мануэль все-таки по-своему честен. Даже в ярости он не желал Эмери убить, хотя это было бы проще всего.

Надеюсь, подумал Лео, что Инза все-таки вошла в берега. Потому что одна смерть на ее совести все же есть. Это мы с падре везунчики, а вот Лемману не повезло по полной. С другой стороны — он и сам убийца.

И куда он мог все-таки задевать браслет? Браслет, который скрывает себя и другие артефакты, но Леманн почему-то вместо того, чтобы спрятать с его помощью свою запрещенную коллекцию, все разделил, разобрал и принялся рассовывать по отдельности, в самые неожиданные места. Что на него нашло?

Ну понятно, нагрянул Надзор, и Леманн боялся обыска. Слишком большую коллекцию, даже прикрытую магически, легко найти обычным способом. Но это смотря где. Лео помнил завалы барахла в подвале, заставленные доверху стеллажи, бесконечные банки и коробки, оставшиеся с прошлых ремонтов. Там слона можно укрыть! И что, Надзор весь подвал перерыл? Два подвала?

Вряд ли. Так почему же Леманн не спрятал коллекцию с браслетом там?

Потому что боялся потерять браслет из виду, вот почему. Хотел, чтобы тот постоянно был на глазах. Или браслет — или место, где он лежит.

Большую часть времени Леманн проводил тут, в классе. Засиживался допоздна. Значит, и артефакт должен находиться здесь.

Но тут ведь перевернули все. Стены и пол простучали. Вон, даже с вентиляции заглушка сорвана. Плафоны на лампах открутили. Надзор руки опустил. Неужели ты, Лео Цинис, думаешь переплюнуть Надзор?

Лео так погрузился в размышления, что не сразу осознал — рядом кто-то есть. Поднял глаза — напротив, опершись бедром о край парты и сложив на груди руки, устроился господин квестор-дознаватель. При ошейнике, аккуратный, с волосами, собранными в хвост. Со сложным лицом, хмурый и с темными кругами под глазами. Словно и не вырывалась наружу колоссальная черно-огненная сущность. Может, все привиделось вообще.

Мануэль молчал, смотрел на карты, разложенные по учительскому столу, покачивал ногой и очевидно не знал, с чего начать разговор. Задавать ему наводящие вопросы совершенно не хотелось. Воплотился в человека, так веди себя по-человечески.

— Решили все-таки не бросать школу посреди учебного года, Лео? — инквизитор наконец отыскал тему для начала беседы.

Лео сжалился и ответил:

— Да. И артефакторику еще взял на полставки. Школа трех учителей лишилась, куда еще и мне уходить…

— Что ж, похвально. Вот, зашел… хм… попрощаться, меня отзывают. Очевидно, в силу полной профнепригодности.

— Вот как? — неожиданное известие. — А браслет? Его ведь так не нашли. Или нашли?

Мануэль искоса глянул на Лео, потом в окно. Побарабанил пальцами по парте. Лео понял, что инквизитор испытывает сильную неловкость. Что ж, неудивительно!

— Нет, не нашли. Я, как можно заметить, провалил свое задание по всем фронтам. Не нашел артефакт, не поймал хоста, не вычислил предателя, не обнаружил детей-малефиков…

— Какого предателя?

— Как какого? Добрейшего падре Кресенте. Вы разве не в курсе, что на него повесили всех собак, включая… хм, ваши просчеты. Не желаю ему попасться в руки Инквизиции или Надзора.

— Их с Бьянкой так и не обнаружили?

— Как сквозь землю, — Мануэль усмехнулся, — и я, пожалуй, знаю, кто им помог. То есть что.

— Что?

Квестор-дознаватель кивнул на разложенную по мастям колоду.

— Вот эта штука, которую тщетно пытался уничтожить майор Хартман.

— Вы тоже догадались? — оживился Лео. — Что тот волшебный кисель создавал не артефакт, а карты?

— Даже немного поизучал их, попросил у господина… как, бишь, его? Дюбо. Порасспрашивал девочек, особенно темненькую такую. Она много про карты знает. Это волшебный предмет. Они правда принадлежат вашей невесте? — Лео кивнул. — И как, вы думаете, они работают?

— Скрывают магов. Они прикрыли Бьянку и Эмери от орфов. На меня, правда, орфы зарычали.

— Скорее всего, они рычали на меня. Я все же несколько не тот масштаб, на который карты рассчитаны. Однако судите сами, — Мануэль поднялся и начал расхаживать перед доской, точь-в-точь лектор на уроке. — Сначала в школе был один ребенок, поступивший в прошлом году, Эмери Райфелл. Он родился и обучался в магической семье, он инициирован, хорошо контролирует свою силу, поэтому карты работали в обычном режиме. Потом появилась Бьянка Луиза — я задним числом поинтересовался цифрами потребления угля в дортуарах девочек — так вот, в той спальне, где ночевала она, расход меньше почти на семьдесят процентов. Согревая воздух в спальне, она интуитивно сбрасывала излишек канденция. И тоже не потревожила детекторы, а вот колода заработала активнее — два мага в школе, нужно тасовать вероятности в более сложном раскладе. Все эти тайные сборища в подвале, частые сдачи, игра настолько активная, что стала заметной… Только идиот мог это упустить, что ж, в этом месяце — я этот идиот. Видимо, заразился от вас вашей манерой расследования.

Лео насупился. Какого черта Мануэль валит на него собственные неудачи? Своих хватает, елки зеленые!

— Немного же надо опытному четырехсотлетнему воплощению Справедливости, — огрызнулся он.

— Ослаб в человеческом мире, простите.

Лео фыркнул.

Однако, подумал он, если бы Мануэль не прикрывал меня все это время, то вряд ли бы я сейчас разгребал кабинет артефакторики. Сидел бы в лабораториях Надзора, и меня потихоньку перерабатывали бы на кристаллический абсолют или что они там с магами делают. Или шантажировали Беласко и Замок Ястреба.

Мануэль прошелся до двери, обратно к столу, потом повернулся к Лео.

— Так вот. На чем мы остановились? В школу приходит третий маг — и карты включают его в свою игру. В первый раз за все время их существования они включают в игру взрослого человека.

— А затем приходит четвертый, и карты начинают размножаться.

— Да. И, если смотреть с этой стороны, не вина вашего трудовика, что он попал под их влияние. Также не вина тихого-мирного священника, что он вдруг пошел против системы и помог сбежать малефике.

— Еще скажите, что не ваша вина, что вы скрыли от Инквизиции меня?

Мануэль коротко рассмеялся, блестя зубами.

— Большое искушение свалить на колоду все мои странности и неудачи, но вряд ли церковный суд примет это во внимание. Придется посидеть полгодика взаперти.