Он Лавстейн. Точнее, Лавштайн. Наследник, тернистый путь предков которого, шедший параллельно с Мунсайдом, наконец сомкнулся на нем жирным и неподъемным крестом. Он не мог в это поверить.

– Надо найти Ивейн.

Элиза чуть поджала губы, Вольфганг противно открыл рот и глубоко вздохнул.

– Все в порядке с твоей драгоценной Ивейн.

– Ее похитили, а вы даже…

– Я знаю, где она, – перебил его Вольфганг, и в этот момент в нем было что-то от образа строгого отца. Он уперся локтями в колени и склонился к Каспию. Его взгляд был суров.

– Ты же… старший! Ты должен был! – залепетал Каспий, но Вольфганг еще больше нахмурился, будто услышал что-то очень обидное.

– Я узнал только перед смертью. Уехал перед своим совершеннолетием…

– Когда узнал, что Криста беременна, – процедил Каспий, и была в этом доля злорадства. За трусость Вольфганг расплатился не только утерянной властью, но и жизнью. Но самое ужасное – упустив возможность захватить Мунсайд, передал эту возможность Каспию, к чему тот явно был не готов. – Купилась на твою ложь, размечталась о наследнике, а она оказалась правдой. Иронично.

– Прекрати, – бросил ему отец, чьи руки сжались в кулаки. В нем закипала ярость, и не только из-за того, что сын смел ему дерзить, но и оттого, что он ничего не мог ему сделать.

– Даже если вы хотите, чтобы я стал наследником Мунсайда, я младше, намного младше. Город не продержится еще так долго.

– Мы узнали и кое-что другое, – зашептала Эльза. – Еще один пункт договора об экстренной передаче наследнику, если его биологический возраст выдержит воссоединение.

– Почему раньше такого не делали?

– Потому что в роду не было демона, пусть и полукровки.

Каспий сжал губы, вспомнив упреки Уоррена, которые казались ему тогда совершенно идиотскими и надуманными. Но глупый человечишка оказался дальновиднее и умнее их всех.

– Я буду в тандеме с Кави? – спросил он совсем тихо. Вольфганг заулыбался.

– Нет. И это самое лучшее. Ты будешь править единолично.

– Все, что нужно, – защебетала Элиза, – это капля крови на договоре в день совершеннолетия Ивейн, и вся сила перейдет к тебе, ты станешь правителем Мунсайда.

– Навечно? – испуганно спросил Каспий.

– Как тебе заблагорассудится. Подумай. – Элиза положила свою ладонь ему на колено. – С такой мощью ты сможешь изменить здесь все…

– Я не хочу! – Он собирался уже вскочить с места, но Элиза удержала его, призывая остаться на месте. – Не желаю править городом!

И тогда Вольфганг спросил.

– А спасти Ивейн?

Каспий замер, руки безвольно опустились вниз, а взгляд уперся в отца.

– Ты хотел вывезти ее из города, – со всей ненавистью прошипел он, – хотел, чтобы я втерся к ней в доверие, вывез из города, ты едва ее не убил! Если бы не Кави…

– Не произноси его имя! – рявкнул тот. – Я ее брат, знаю ее и знаю, что этот город сожрет ее с потрохами, он уничтожит ее…

– Поэтому ты решил уготовить эту участь мне?

Он ничего не ответил, Элиза замерла, поджав губы, и, кажется, была готова расплакаться.

– Так будет лучше, – слабо и неуверенно сказала она. Каспий сильно в этом сомневался. Он даже не мог представить, каково это – стоять во главе. Его к этому не готовили, он никогда не хотел подобного.

Чего он хотел? Вытащить Ивейн, связаться с Кольтом, да и только.

Но пусть все и идет по плану: власть перейдет к ней – а что будет дальше?

Она найдет себе какого-нибудь муженька, родит нелюбимого ребенка, лишь бы тот продолжил ее путь. И все заново. Колесо будет крутиться, предки – меняться, пока кто-то не захочет сменить юного наследника и не начнется катастрофа.

А он будет молча за этим наблюдать, зная, что мог остановить.

– Ивейн нужна моя помощь. – Он поднялся на ноги. Хейзер до сих пор ждала его в машине.

– Так помоги ей, – сказал ему Вольфганг в спину, пока дверь не закрылась.

Ивейн

Шел второй день или третий… Если меня кормили четыре раза…

Демоны множились в тишине, плодились в темноте. А свет электронной лампы в подземелье как вечная тьма и бесперебойная ночь.

Это были другие демоны: личные, интимные, растущие внутри, как опухоль.

Мои демоны смеялись как Уоррен, скалились как Каспий, смотрели как Кави. Боль и ошибки, груз воспоминаний и полное томящее бессилие, которое вынуждало меня колошматить в бешенстве в стены, словно мои ослабевшие руки могли их разрушить. Все эти три месяца – глупая беготня по кругу.

Когда приходил Варрон, я натягивала на себя ухмылку, как смирительную рубашку. После его речи я чувствовала на себе еще один груз ответственности. Я не могла подвести и его, человека, принесшего мне немало страданий, но абсолютно блеклых на фоне тех, что я принесла сама себе.

Однажды, раскладывая поле глупой настольной игры, он ни с того ни с сего спросил:

– Никогда не задумывалась, почему в Мунсайде нет ангелов?

Это был вопрос из разряда «почему небо голубое?». Такое волновало разве что в детстве, но быстро забылось с возрастом.

– Если Мунсайд воплотил все, во что верит человек, то почему не создал ангелов? А бога?

– Бог слишком разный, без единого лица, и вряд ли он дозволен человеческому сознанию.

– Ну а ангелы?

– У нас есть Самаэль.

– Нет, я говорю о настоящих ангелах, – закипал Варрон. – Габриэль, Метатрон, Михаэль! Почему их нет в Мунсайде?

По его виду было ясно, что это был не праздный вопрос. Он спрашивал это так, будто я была виновата в том, что люди не верили в светлых существ с огромными крыльями, предпочитая чертей с рогами.

– Я… не знаю, – ответила я, потупив взгляд в пол.

Варрон хмыкнул, как бы говоря: «Ну кто же сомневался, что ты это скажешь?»

– Потому что они не нужны людям, – ответил он с долей самодовольства.

Я лишь заинтересованно подняла на него взгляд.

– Людям всегда нужен тот, кто будет хуже их, намного хуже. Опора их шаткого эго, яркая иллюстрация, этакое оправдание собственной никчемности. Демоны растут из комплексов, собственных сомнений, слабостей.

И из боли.

– У них была лучшая пиар-компания, – попыталась я перевести все в шутку, но получилось плохо. Варрон неприятно оскалился. – Ну, эти страшилки, фрески… Да и пороки всегда были интереснее благодетели.

Ему было плевать на мои слова, он считал, что я не могла произнести ничего вразумительного.

– Да и представь, были б здесь ангелы. Началась бы война за человеческие души.