мне уже помог: его направление давало шанс выбраться из лап Рысьиной.

– Спасибо за предложение, я подумаю.

– Думайте, – согласно кивнул он. – Только не слишком долго, а то как бы поздно не стало. У вас остались еще вопросы?

– Да, аурное зрение…

– У вас слишком низкий уровень, – отрезал он. – Научить не смогу.

– Но, может, хотя бы попробуете?

– Помилуйте, Елизавета Дмитриевна, если сравнивать с математикой, вы только-только научились складывать двузначные числа, а хотите, чтобы я вас обучил решать тригонометрические уравнения. – Он гулко хлопнул ладонью по столу и гаркнул: – Анна!

Горничная влетела в кабинет, словно стояла за дверью. Возможно, так оно и было: чем ближе стоишь, тем удобнее подслушивать. Вон как глаза бегают.

– Чего изволите?

– Извозчика найди. – Он приподнялся, да тут же тяжело шлепнулся назад в кресло, вытащил пару монет и протянул горничной. – Да сопроводи Елизавету Дмитриевну до дома Звягинцева. Только деньги отдай, когда доедете, поняла?

– Константин Филиппович, не надо извозчика, – всполошилась я. – Я так дойду.

– Барышня, я еще из ума не выжил, – укорил меня Шитов, – и прекрасно помню, что вас где-то на улице ждет Волков. Случись что с вами, я же сам себе не прощу. Нет уж, сам я вас проводить не могу, но распорядиться, чтобы вас отвезли, – вполне.

Он сурово на меня посмотрел, и я не стала спорить. Я помнила, что у Шитова была машина, но у дома ее не видела, и, наверное, для военного целителя действительно проще было отправить меня на чужих санях, а не искать своего шофера. Так что я от души поблагодарила и попрощалась.

Шитов мой уход воспринял с явным облегчением. Не успела я захлопнуть за собой дверь, как сразу услышала звук выдвигающегося ящика и громкое бульканье. В этот раз целитель одним глотком не ограничился.

– Ох, как Константин Филиппович начнет за воротник закладывать, – расстроенно сказала горничная, уловив мой взгляд, – не успокаивается, пока в доме все не выпьет. А ведь не все то, что на спирту, можно внутрь заливать. Вы бы, барышня, пока к нему не ходили. Это вам сегодня еще повезло.

– И часто он?..

– Я у него два года работаю. За это время четвертый раз всего. – Она гордо повела плечами. – Не очень часто, конечно, но он чем больше пьет, тем становится дурнее. И совсем не помнит, что делал, когда проспится. В драку не лезет, и то хорошо. Но чудит-с. В прошлый раз почти все окна менять пришлось.

Извозчика удалось найти сразу, и вскоре я уже была у дома Владимира Викентьевича. Анна болтала всю дорогу, выкладывая подробности жизни нанимателя. Оказалось, визитеры к нему ходили часто, преимущественно военные. Похоже, приторговывал Константин Филиппович из-под полы и своими уменьями, и зельями, которые, по словам горничной, втайне делал на собственной кухне при полном неодобрении кухарки, которая постоянно опасалась, что наниматель перепутает и добавит что-то не то в готовящуюся еду. С Шитова и его визитеров горничная перешла к обсуждению кухарки и шофера, а также их родственников и знакомых. Сведения выдавались со скоростью пулемета, и, похоже, мозги в этом процессе не участвовали. Ни мои, ни Аннины. К концу поездки в голове звенело от избытка фактов, совершенно меня не касающихся. Наверное, она владела каким-то тайным оружием дезактивации противника и вовсю на мне его проверяла. Военным целителям – прислуга со сверхумениями!

Около дома Владимира Викентьевича опять стояла машина Рысьиной, но, пожалуй, сегодня княгиня меня пугала даже меньше горничной Шитова, не говоря уж о Волкове, поэтому навстречу родственнице я устремилась почти с радостью, провожаемая в спину пулеметной очередью рассказа о племяннике кухарки, который все никак не мог устроить свою личную жизнь. Господи боже мой, чтобы я еще раз согласилась провести с этой особой больше пяти минут? Никогда. А ведь в квартире казалась такой молчаливой. Впрочем, Шитов тоже казался образцом благополучного специалиста.

Рысьина в этот раз нервно расхаживала по гостиной, не обращая внимания на попытки Владимира Викентьевича ее успокоить.

– Ты где была? – набросилась она на меня.

– У Константина Филипповича, – ответила я. – Разве я обязана перед вами отчитываться, бабушка?

«Бабушка» каждый раз я старательно выделяла голосом, а затем любовалась гаммой переполнявших Рысьину чувств. Но не в этот раз. В этот она мое обращение проглотила, даже не заметив.

– Отчитываться ты не обязана, но обязана сообщать о нападении на тебя незамедлительно! – припечатала она.

– Вы сейчас о чем?

– О Волкове, разумеется. Лиза, неужели ты думаешь, что я оставила тебя без присмотра? Мой наблюдатель вмешаться не успел, да и не смог бы он ничего противопоставить столь сильному магу, честно говоря. Но вот что ты потом пропала, меня сильно обеспокоило. Я уж собиралась заявление писать, да Владимир Викентьевич отговорил.

– Заявление на Волкова? – уточнила я.

– Пока на твою пропажу, – недовольно ответила княгиня. – Почему мой охранник тебя потерял?

А ведь Шитов оказался прав: не стала Рысьина заявлять на Волкова, пусть у нее даже свидетель появился. В лице моего охранника, которого удалось сбросить с хвоста. Как удачно, что хвосты у нас, рысей, такие короткие: много шпионов не прицепятся. Но мне и один лишний.

– Откуда мне знать? – имитируя удивление, сказала я. – Наверное, я слишком быстро бегаю.

Княгиня скептически хмыкнула:

– Теперь будешь только быстро ездить. Собирайся, переезжаешь ко мне.

– Нет. Я остаюсь здесь.

– Лиза, здесь я не могу гарантировать тебе безопасность, – увещевающе сказала Рысьина. – А что, если Волкову вздумается пренебречь договоренностями, к чему все и идет?

Конечно, можно было ответить, что из окна, откуда уже вылетел один оборотень, прекрасно вылетит и второй, но я не стала. Я и рысь-то тащила с трудом, а волк может оказаться для меня вовсе неподъемным. Кроме того, хоть Волков служит дольше Рысьина и у него непременно должен выработаться условный рефлекс на выполнение приказов, но я на его командира вряд ли похожа, поэтому на мне условный рефлекс может сбоить. Но, как назло, в голову не приходил ни единый довод, который помог бы мне тут остаться.

– Фаина Алексеевна, у моего дома прекрасная защита, – заметил Владимир Викентьевич.

– Что же в ней прекрасного? – прошипела Рысьина, повернувшись к нему. – Она стандартная и легко обходится. Снять ее так, чтобы вы даже не заметили, проще простого.

– Не скажите, Фаина Алексеевна, – возразил он. – Там есть ряд моих дополнений, настроенных лично на меня.

– Не обижайтесь, Владимир Викентьевич, – неожиданно мягко сказала Рысьина, – но как маг вы Волкову не соперник. Что вы противопоставите его умениям? Вы целитель, а не воин.

Княгиня говорила здравые вещи, и все же у