– Мне не требуется ее разрешение, у меня есть направление от армии.

– Но если она не согласится, у вас могут быть проблемы с отъездом. Вам нужна моя помощь?

Мои нынешние проблемы Николаю точно не по зубам, так что сообщать о них я не буду. Буду верить в лучшее: что выберусь самостоятельно тем или иным способом. Правда, пока я не придумала как, но это временно. Была мысль попытаться рысью проникнуть на поезд, но встает вопрос, как перенести одежду и направление. И Николая сейчас не попросить забрать…

– В Царсколевске точно понадобится, – постаралась я перенаправить мысли Николая на грядущую встречу.

– Но вы же туда не скоро выберетесь, – вздохнул он. – А я теперь не скоро появлюсь здесь. Мы даже писать друг другу не можем.

Наверное, не стоит говорить, что в Царсколевске я появлюсь куда раньше, чем он думает. Вдруг не обрадуется?

– Я могу попросить Оленьку вставлять кодовые фразы в письма, и вы тогда непременно узнаете, случись у меня что-то серьезное.

Это предложение нашло живейшее понимание у Николая, у которого наверняка были склонности к работе в разведке. Некоторое время мы увлеченно придумывали варианты на все случаи жизни, хотя я была уверена, что понадобится лишь один: «Встречайте, еду». В крайнем случае можно будет попросить подругу ее телеграфировать. Хотя нет, за ней наверняка будут следить в случае моего исчезновения, и тогда не только текст «грузите апельсины бочках» вызовет вопросы у телеграфистки, но и меня может встречать не один Николай. Нет, слишком рискованно.

– Мне пора, – внезапно сказал Николай. – Но в этот раз провожать меня не надо, хорошо?

– Хорошо, – согласилась я. – А если я просто прогуляюсь к забору? Рядом с вами? Сейчас обращусь, и мы вместе пойдем.

– Привлечете внимание Звягинцева. Он до сих пор не спит. Лиза, пообещайте: если что-то случится и понадобится моя помощь, вы мне сразу же сообщите через Олю.

Я пообещала, после чего Николай ткнул носом в мою руку и сразу исчез, словно испарился. Только что был здесь – и уже нет. Я использовала способности своей звериной ипостаси, но тоже ничего не почувствовала. Это настолько меня расстроило, что я чуть не разрыдалась. Подошла к окну, но и там не наблюдалось шествия хомяка через заснеженную степь. Я постояла немного, но на улице не было ни малейшего движения, сколько я ни напрягала глаза в надежде уловить хоть что-то.

Пришлось возвращаться в кровать, там я сбросила противную ночную сорочку и обратилась рысью. Это помогло почувствовать себя не столь несчастной. Я свернулась в клубок, представила внутри него маленького теплого хомячка и уснула, да так, что утром меня еле добудились, а Владимир Викентьевич за завтраком сказал, что по ночам нужно спать, а не учиться. Был он хмур и выглядел сонным, поэтому я еще раз извинилась и спросила, могу ли я использовать защищенную комнату для отработки плетений. Все же хотелось хотя бы попытаться создать пару атакующих, посмотреть, как они выглядят и действуют.

– Что-то серьезное вам нужно отрабатывать под присмотром, – недовольно ответил он.

– Я не серьезное, – заверила я. – Просто боюсь опять поджечь ваш дом, если не совладаю.

Я не очень и лукавила: пробовать собиралась не в полную силу, а в случае испытания в комнате с большой вероятностью могла ее поджечь. Если, конечно, там будет чему гореть после срабатывания плетения. В учебнике оно подавалось как очень эффективное.

– Мне и нужно только минут пять, попробовать, – продолжила я, видя, что Владимир Викентьевич не торопится.

– И откуда то плетение, которое вы собираетесь испытывать?

– Из учебников Рысьиных, – честно ответила я, не уточняя, что вычитала не в тех, что мне выдала княгиня, а в тех, что принес Юрий.

– Хорошо, – неохотно согласился Владимир Викентьевич. – Только пять минут, не больше. За пять минут вы много не сломаете.

Воспользоваться разрешением я решила сразу, хотя намек на то, что я могу что-то сломать, несколько обидел. Кроме того единственного случая с сожженной комнатой, я больше ничего не испортила.

Мне и нужна была всего одна попытка. Но она оказалась впечатляющей: хотя я подала в плетение куда меньше энергии, чем нужно было по рекомендации, на стене осталось черное пятно копоти, а алхимическое стекло Владимира Викентьевича жалобно зазвенело. Несколько колб даже свалились на пол, но не разбились, поскольку все в этом помещении было усилено.

Результат меня восхитил. Теперь будет не так страшно встречаться с Волковым. И если он вдруг опять решится напасть, то покроется такой же прекрасной копотью. На что-то большее я не рассчитывала: уже успела узнать, что некоторые маги постоянно держат неактивированный щит, который включается при нападении на них. Что-то мне подсказывало, что Волков относится как раз к этим некоторым.

В гимназию меня опять отвез Владимир Викентьевич, и там я сразу столкнулась с Оленькой, которая оттащила меня в угол рекреации и возмущенно зашептала:

– Саша у меня потребовал передать тебе записку, причем так, чтобы никто не видел, представляешь?

– А у него со вчера язык отсох? – желчно спросила я. – Конечно, если выбирать между ним и запиской, то записка предпочтительней. Но, слава богу, мне такой выбор делать не надо, поэтому верни ему и скажи, что я отказалась брать.

– Не могу, – огорченно ответила Оленька, – он вчера уехал, злой до невозможности, а я клятву дала, что передам, хоть и не хотела. Возьми.

Лиза, наверняка вы остались напуганной вчерашними событиями, но если бы вы знали все обстоятельства, вы бы меня поняли. К моему глубокому сожалению, я не вправе делиться с вами тем, что меня толкнуло на столь недостойный поступок. Прошу вас извинить мое поведение. Мое предложение все так же в силе, точнее, оба: и об известном вам предмете, и о браке. Но если я вам столь же неприятен, то второе можно считать не заслуживающим внимания. Дабы загладить свою вину, предлагаю вам любую помощь и поддержку, какая вам может потребоваться, в том числе и против княгини Рысьиной. Мой адрес в Царсколевске…

Только я успела дочитать, как бумажка вспыхнула и осыпалась невесомым пеплом. Но адрес я прочитала и запомнила. Нужно же знать, какие улицы придется обходить стороной?

Глава 42

Возможно, было глупостью вообще заводить этот разговор, но я посчитала, что присутствие посторонних сделает мою родственницу посговорчивей. Увы, не сделало.

– Нет, охрану не снимем. После нападения Волкова я не могу позволить рисковать твоим здоровьем.

Рысьина улыбнулась так, словно второй облик у нее был крокодилий. Зубы были мелкими, блестящими,