бы здесь не было. Но Рысьина не оставила мне шансов. Она сказала, что никогда не отдаст тебя в нашу семью, а значит, я не могу рассчитывать на помолвку. А если мы не помолвлены, то не можем переписываться. А еще она заявила, что постарается как можно скорее избавиться от опасности нежелательного брака, устроив нужный ей.

– Оленька отказалась передавать вам письма, – наябедничала я.

– А вы мне хотели писать?

Я пожала плечами. Странный вопрос, зачем бы я просила подругу передавать письма, если бы не собиралась писать? И честно говоря, сам по себе разговор был странным. Мне начинало казаться, что у меня что-то не то с головой. Я разговаривала с хомяком. Нет, я прекрасно понимала, что на самом деле я говорю с Николаем, об этом просто кричали все мои обострившиеся чувства. И все же, все же я разговаривала с хомяком и никак не могла отвлечься от этой мысли.

– Лиза, мне в последнее время упорно кажется, что вы в опасности. – Николай понял, что не дождется ответа на вопрос, а молчание затягивается, становясь все более неловким. – Я очень боюсь за вас.

– О, со мной ничего страшного не происходит, – бодро ответила я.

Только Волков со своими маниакальными наклонностями и Рысьина с желанием подчинить мою жизнь своим правилам. Но вешать свои проблемы на того, кто, даже не зная о них, волнуется?

– Совсем ничего? – подозрительно уточнил Николай. – Оля писала, что Волкову устраивали смотрины.

– Он мне не понравился, – честно признала я. – И Рысьиной он тоже не понравился, поэтому у него нет ни малейших шансов с нами породниться.

– А у кого есть? – заинтересовался Николай.

И тут я вспомнила, что у меня лежит целая пачка фотографий претендентов, информации о которых мне так и не дали. Фотографии лежали на столе, пришлось пробежаться за ними прямо в ночной сорочке, утешая себя тем, что она настолько балахонистая, что ничего неприличного в этом не углядит даже старая дева, повернутая на благопристойности. Да и откуда бы она взялась в моей спальне в столь темный час?

– Рысьина считает, что у этих. – Я сунула пачку под хомячий нос. – Поэтому мне срочно нужен на них компромат.

– Зачем?

– Чтобы они уже не могли на меня претендовать. С подмоченной репутацией Рысьина в клан никого не возьмет.

– А как им потом жить с подмоченной репутацией, вы не подумали? – сухо спросил Николай, отодвигая лапкой фотографии так, что они упали на пол и разлеглись в некоем подобии пасьянса. – Недостойно так поступать.

– А достойно навязывать себя не желающей брака девице? – возмутилась я. – Ни один из них меня не видел, а готов жениться с закрытыми глазами. Может, я страшная, как атомная война?

– Какая война? – удивился Николай.

– Атомная. После которой не остается ничего живого. Выжженная пустыня, попадая на которую живое существо сразу начинает болеть и умирать.

– Вы не настолько страшная, Лиза, – галантно сказал Николай. – Этим господам наверняка показывали вашу фотографию. И они решили, что ради блага своего клана…

– Значит, я страшная, но не настолько, чтобы отказаться от брака, если он идет им на пользу?! – взвилась я.

– Лиза, я не говорил, что вы страшная, – опешил Николай.

– Именно это вы сейчас и сказали.

В дверь застучали. Я чуть не подпрыгнула, а Николай лишь обернулся посмотреть, не открывается ли дверь. Военная выдержка, не иначе…

– Елизавета Дмитриевна, у вас все в порядке? – спросил Владимир Викентьевич.

– Все в совершенном порядке, – нервно ответила я.

– Просто я услышал голоса…

– Я готовлюсь к занятиям.

– Ночью?

– Проснулась и поняла, что спать не хочу, так почему не позаниматься?

Сквозь дверь прошла нежная зеленая дымка, легла на все поверхности комнаты, а меня так вообще окутала, словно одеяло. Пару секунд продержалась и пропала, я даже не успела ни понять, что это было, ни запомнить плетение.

– Мне показалось, что голосов было два. Но, наверное, я просто не до конца проснулся и ошибся. Постарайтесь заниматься тише, а то разбудите не только меня, но и весь дом.

– Извините, – сказала я уже вслед удаляющимся шагам.

– Странно, что он даже не попытался проверить, – прошептал Николай.

Я поставила полог тишины, досадуя на себя, что не сделала этого раньше.

– Проверил, – возразила я. – Он просканировал комнату и убедился, что из крупных объектов здесь только я, а вы сошли за складку на одеяле.

– Да, у этой формы есть определенные преимущества, – гордо ответил Николай, но так как он делал это шепотом, то гордость получилась несколько смазанной. – И все же, Лиза, давайте говорить тише.

– В этом нет необходимости, нас больше никто не услышит. Я поставила полог тишины.

– Замечательно. – Николай поудобнее устроился на подушке и вдохновенно сказал: – Лиза, вы очень красивая.

– Это вы к тому, что я не догадалась поставить полог сразу? – взвилась я.

– Не знаю, какая тут связь, но на всякий случай сообщаю, что это я к тому, что брак с вами на принесение себя в жертву никак не похож. Любой будет счастлив оказаться рядом с вами.

– Так-таки любой? И вы?

– И я.

Твердость его тона была бы уместней, будь он в другом виде, и все же я задумалась. Возможно, брак решил бы часть моих проблем, а возможно, прибавил бы новые. И мне, и Николаю. Но выходить замуж, даже не окончив школу? Ерунда какая-то. Но что-то в ней все же есть…

– Но размышлять на эту тему пока мы можем лишь теоретически, – продолжил Николай, вдребезги разбивая мои мечты. – Фаина Алексеевна мне отказала, без разрешения клана брак не зарегистрируют. Да и дай она разрешение, я все равно не могу жениться до двадцати пяти лет.

– Почему? – удивилась я. – Неужели вы тоже считаетесь несовершеннолетним?

Он недовольно фыркнул, по-видимому решив, что я считаю его слишком молодым.

– В армии действует запрет на брак до этого возраста.

– А вам сейчас?..

– Двадцать один.

– Хороший возраст, – заметила я. – Через четыре года мне будет столько же, и я смогу полностью распоряжаться своей жизнью. И тогда нам не нужно будет ничье разрешение ни для помолвки, ни для брака.

Николай склонил голову набок и расстроенно шевельнул носом:

– Четыре года – это много.

– Зато у вас будет время передумать.

– А у Фаины Алексеевны – выдать вас замуж.

– И не надейтесь, что вы так легко от меня избавитесь, – развеселилась я. – Оленька мне не дала вашего адреса в Царсколевске. Быть может, вы сами дадите?

– Зачем вам адрес?

– Приду к вам с визитом, когда там буду. Я собираюсь поступить на факультет целительства Императорского университета магии.

– Фаина Алексеевна