Нет, Люси была не в порядке. Горло сдавило, в носу щипало, глаза жгло.

Она встала, побрела по коридору в кухню и остановилась, сгорбившись, в том месте, где влепила Тристану пощечину.

– Боже мой! – Мать последовала за ней, явно встревоженная: – Я тебя расстроила.

– Нет. – Люси покачала головой: – Нет. Теперь мне все ясно.

Это Тристан подбросил Боудикку ей на порог. Она – та самая юная леди, которая нуждалась в компании.

Тем временем мать в некотором замешательстве обошла кухню, рассматривая облупленные шкафы и чугунную раковину – свидетельство бедности; в представлении графини они выглядели чужеродными, как и вся обстановка кухни.

Все эти годы Люси презирала Тристана.

Все эти годы были для нее добрее, теплее и насыщеннее благодаря четвероногой подруге. В некоторых отношениях единственной подруге.

А если я давно обожал тебя и восхищался тобой, Люси… Я хотел тебя половину моей чертовой жизни…

Она отмахнулась от его слов – в ту минуту он был взвинчен, и вообще, когда дело касается Тристана, ни в чем нельзя быть уверенной…

А прими она всерьез его признание, что было бы с ней?

Люси знала, что сможет противостоять красивому, порочному, умному и неожиданно ласковому негодяю.

И знала, что не сможет противостоять красивому, порочному, умному и неожиданно ласковому негодяю, который был предан ей полжизни.

– Какая я дура!

Мама издала победный возглас. Затем обнаружила подле ящика со льдом бутылку вина, откупоренную и полупочатую, и выхватила ее.

– Вот, – она достала чайную чашку, – выпей глоток.

– Спасибо, мама, – искренне поблагодарила Люси, и мать эту искренность услышала – потому что так и застыла, пораженная, в процессе наливания вина. – У меня нет времени. Опаздываю на поезд.

Склонившись над столом, Тристан изучал разложенные бумаги.

У Люси подогнулись колени от внезапного облегчения; она с жадностью вбирала в себя его образ. В жилетке и со сбившимся набок галстуком. Тристан выглядел, как всегда, красивым и желанным. Надежды застать его здесь были весьма хрупки. В поезде Люси приняла решение, что должна извиниться, однако думать дальше не отважилась. Знала одно – нужно извиниться. А если ему больше нет до нее дела, придется как-то выживать.

Он поднял глаза, и Люси поперхнулась от ужаса. Выражение его лица было совершенно нейтральным. Выживать – мало; с этим мужчиной она могла бы быть счастлива.

Люси повернула ключ в замке, и в глазах Тристана промелькнула какая-то искра.

– Я могу войти?

Он удостоил ее ироничным взглядом:

– Конечно. Пожалуйста.

Люси приблизилась к столу. Ноги едва слушались, словно были из свинца.

Тристан оглядел ее – от серого воротника-стойки до дорожных башмаков, на миг задержавшись на руках, теребящих юбку – и ухмыльнулся уголком рта:

– Неважно выглядите, миледи. Тяжелая ночь?

– Отвратительная, – созналась Люси. – А как вы спали?

– Ужасно, – прямо ответил он.

Люси вцепилась в край столешницы, чтобы не дать себе перевалиться через стол и упасть в его объятия.

– Ты опять носишь серьгу, – сказала она вместо того.

Тристан чуть коснулся сверкающего гвоздика, однако затем опустил руку и пожал плечами.

– Твоя мама находится в Уиклифф-холле, – сказала Люси. – Сегодня утром я посодействовала ее исчезновению.

Он кивнул:

– Пару часов назад я получил телеграмму от ее имени. Меня проинформировали, что мама здорова и планирует скрыться на континенте. Я рад.

Люси тряхнула головой:

– Похоже, нас обоих провели.

– Матери… У них вечно какие-то секреты.

– Женщинам приходится быть скрытными…

Он наклонил голову к плечу:

– Согласен. Однако что-то мне подсказывает: тайные похождения наших матерей – не единственная причина твоего визита.

Люси вздрогнула. Наверное, он из вежливости решил подшутить. Она набрала в грудь воздуха, чтобы выдать ответную реплику, и тут взгляд упал на заголовок одной из газет.

Мир вокруг умолк.

Тристан подозрительно помалкивал, пока Люси пыталась осмыслить увиденное.

– Это же наши цифры. Для доклада.

Она смотрела на него, все еще озадаченная, и он кивнул:

– Верно.

Люси схватила со стола один из листков:

– Откуда у тебя это?

– От миссис Миллисент Фосетт.

– Миллисент Фосетт?

– Да. Ты упоминала ее несколько раз.

Смешно. Она упоминала Миллисент десятки раз.

– Я предположил, что она так же быстро все схватывает, как и ты, – продолжил Тристан. – И надумал сделать тебе сюрприз – устроить публикацию. А затем в Уиклифф-холле разыгралась достойная Шекспира драма…

На левой стороне стола были разложены листы распечатанного на машинке доклада, пояснения к нему и макет газетной страницы с цифрами из доклада.

– Я слышала, здесь побывали представители «Манчестер гардиан»?

– Да. Издатель.

Насколько было известно Люси, издатель одновременно являлся и владельцем газеты.

– Зачем? Зачем он приходил?

Тристан загадочно улыбнулся:

– Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

У Люси упало сердце:

– Пожалуйста, только не говори, что ты поднял руку на редактора газеты, к тому же сочувствующего суфражистскому движению.

– Нет. – Глаза Тристана засверкали. – Все наоборот. Раньше я имел привычку… скажем так, собирать на некоторых джентльменов компрометирующую их информацию. В свое время эта привычка сослужила мне хорошую службу – в тех случаях, когда мои финансы подходили к концу, а это случалось постоянно. Однако вкушать из подобного источника следует обдуманно и в умеренных количествах…

– Под источником ты подразумеваешь шантаж.

– Да. – Тристан ничуть не смутился. – Как я говорил, им можно пользоваться лишь в умеренных количествах, а если ты живешь за границей, это еще и весьма затруднительно. В общем, у меня скопилось целое состояние из чужих тайн и долгов. И я их продал.

О ужас…

– И передал собранную информацию редактору «Манчестер гардиан» в обмен на публикацию нашего доклада?

Тристан кивнул:

– Я уверен, что броские заголовки на первой полосе центральной газеты принесут тебе больше пользы, чем журналы в качестве троянского коня. У газеты более широкий круг читателей; к тому же так ты сможешь уберечь журналы.