А плутовка тем временем уже сидела с прижатыми ушами на самом верху шкафа вишневого дерева.

Люси пододвинула скамеечку и вскарабкалась на нее.

– Сдавайся. – Она встала на цыпочки. – Я знаю все твои уловки и всегда побеждаю… Ай! – На тыльной стороне правой ладони проступили бусинки крови. – Боудикка, ты с ума сошла?!

Кошка непочтительно посмотрела на хозяйку, как бы намекая, что готова снова ее оцарапать. А может, и укусить.

– Ну, погоди! – Люси прошагала к раковине и намылила ранку. Теперь к боли добавилось жжение. – Не двигайся, чертовка. – Она опустилась на колени перед дорожной сумкой и принялась рыться в ней в поисках кожаных перчаток.

Едва она нашла одну перчатку, прозвенел дверной звонок.

Люси замерла.

Нет, не показалось – звонок прозвенел еще раз, резкий и назойливый.

Нервы Люси натянулись. Кто бы ни явился с визитом, она не желает его видеть.

Чужое присутствие проникало сквозь стены, как ядовитый дым, – незваный гость стоял на пороге, ждал и прислушивался, затаив дыхание.

Нет, он не собирается уходить.

Люси встала, вышла в коридор с перчаткой в руке и отперла замки.

Из-за двери смотрело обтянутое фарфоровой кожей лицо – последний человек на этом свете, которого она желала бы видеть.

– Мама?

– Тсс! – Графиня нервно обернулась через плечо.

У обочины ее ожидала небольшая коляска. Люси, занятая ловлей кошки, не расслышала, как она подъехала.

Мать переводила взгляд с дорожного платья дочери на перчатку, свисавшую с окровавленной ладони.

– Ты не предложишь мне войти?

Люси даже не потрудилась открыть дверь пошире.

– Что вам нужно?

От такой грубости губы матери вытянулись в струнку:

– Я бы предпочла обсудить это с глазу на глаз.

Она вновь украдкой посмотрела через плечо; хрупкая фигура казалась более негнущейся, чем обычно, – хотя куда уж больше! Вполне возможно, ожидала застать здесь сборище любопытных простолюдинов, в любой момент готовых наброситься. Мать нечасто отваживалась посещать городские районы, разве что раздавала благотворительные подарки. Что бы ни привело ее сюда, дело явно было безотлагательным. И потому, совершенно очевидно, не имело отношения к Люси. Так что она не сдвинулась с места.

– Ну ладно, – уступила леди Уиклифф. Голубые глаза смотрели решительно. – Мне требуется твоя помощь, чтобы помочь кое-кому исчезнуть.

Мне требуется твоя помощь, чтобы помочь кое-кому исчезнуть.

В списке «Наименее вероятных вещей, которыми мать могла бы заниматься», этот вариант находился на самой верхней строчке.

Люси отошла от двери.

– Мама, вы кого-то убили?

Леди Уиклифф прошагала мимо нее, удостоив исполненным страдания взглядом:

– Все живы. Пока.

Едва они оказались в гостиной, графиня повернулась к дочери:

– Сознайся, ведь на самом деле ты не в положении?

Люси покачала головой. Насколько ей известно, она не беременна. Интересно, как отреагировала бы мать на ответ «да»? Однако леди Уиклифф лишь удовлетворенно кивнула. Она оглядела комнату, задержав взгляд на заляпанном чернилами печатном станке в углу и потертой обивке дивана, тем не менее все же воздержалась от того, чтобы подойти к камину и провести пальцем по полке, хотя явно испытывала искушение.

А вот к портрету тетушки Гонории подошла поближе и принялась изучать уксусные валентинки, которые Люси воткнула за рамку из эбенового дерева.

– Какой цинизм! Впрочем, могу предположить, Гонория нашла бы это забавным.

– Должна предупредить, я опаздываю на поезд.

Мать выпрямилась:

– Конечно. – Она повернулась к дочери лицом: – Дело касается леди Рочестер.

Люси будто ударили в грудь кулаком. Несколько ужасных секунд она не могла дышать. Грудь пронзило болью, словно рана была настоящей и снова начала кровоточить.

Скорее бы оказаться в Тоскане, где никто не слышал о доме Рочестеров и не мог случайно упомянуть это имя.

Леди Уиклифф посмотрела на дочь как-то слишком понимающе.

– Продолжайте, – охрипшим голосом промолвила Люси.

– В Эшдауне сложилась некая неприятная ситуация, и графиня в данный момент не может там оставаться.

– Я знаю.

– Да, понимаю – после вчерашнего возмутительного представления. Однако я в любом случае обратилась бы к тебе за помощью – графине не следует больше скрываться в Уиклифф-холле. Дом большой, а Уиклифф весьма невнимателен, но рано или поздно прислуга проговорится.

Общеизвестно, что прятать сбежавшую из дому женщину благородного происхождения крайне предосудительно. Почему мать рискнула навлечь на себя неприятности, укрывая беззащитную страдалицу? Что это – чувство долга по отношению к старинной подруге? Желание сделать что-то назло мужу? Каким бы ни был мотив, Люси должна помочь матери Тристана перебраться в безопасное место. Тристан… как больно. И все же нужно ему сообщить. В крайнем случае послать телеграмму.

– У вас есть какие-либо планы? – спросила Люси, стараясь сосредоточиться на насущных задачах и таким образом унять боль в груди.

– Она должна как можно скорее покинуть Британию. Однако я бы предпочла, чтобы леди осталась в Европе, в привычном климате. После смерти сына она… несколько нездорова. Дополнительный стресс вследствие проживания, скажем, среди американцев может ее погубить. – Взгляд матери стал пронизывающим: – Ты можешь это устроить?

Люси повела плечами:

– Да.

На каждую проститутку с ребенком, отправленную в «дом на полпути», приходилась одна женщина из высшего класса, которой Люси помогала исчезнуть: это были беременные от внебрачной связи с титулованными джентльменами, которые хотели сохранить детей, а также те, кто не мог подать на развод.

– Что ж, отлично. – Выражение лица графини смягчилось.

– Это стоит денег, – предупредила Люси. – И немалых.

– Проблем не предвидится.

– Но как?

– Скупость не относится к числу недостатков Уиклиффа. Разумная женщина может за тридцать лет скопить значительную сумму, – самодовольно произнесла мать.

– Понимаю. Хорошо. Я направлю вас к людям, которые окажут необходимую помощь.

Мать застыла; между бровями появилась складка.

– Значит, ты сама не будешь вовлечена… в тайную операцию? – озабоченно спросила она.

– Это надежные люди.

Люси перешагнула через дорожную сумку и направилась к столу, с которого перед отъездом все убрала. Открыла ящик и выложила чистый лист бумаги, перо, чернильницу и кусок сургуча.