королевства Краеугольного Камня. Лебель припомнил, что прочитала мать на ладони Лисандра до того, как Тибо прервал ее. Она увидела особенную судьбу. Очень ценного человека. И посоветовала королю окружить Лисандра заботой. А тот по ошибке, из-за общей напряженности во дворце решил, что мальчику грозит смертельная опасность…

Капитан скреб ножом пастернак, счищая налипшую землю. Стряпня Лебеля отличалась своеобразием, все поскрипывало на зубах.

– Я могу вам помочь, – предложил Лисандр, не сомневаясь, что отмыл бы овощи лучше.

– Гм.

Гийом не уточнил, какая помощь понадобится. Своими мыслями он делился скупо, отрывисто. Так что требовалось терпение, чтобы сложить его реплики воедино. Когда Лисандр протянул руку, Гийом корнеплод не отдал.

– Расскажи-ка мне лучше, что там все-таки произошло.

Лисандр рассказал как мог. Про ночь Красной Луны, про исповедь Жакара, про труп Стикса. Тут он остановился. Память подводила. Картины стали неясными. Сохранилась только Мириам как белая дымка и слова Сидры: «Научись терять». Как раз перед тем, как лес на него набросился и выкинул в поле.

– Ты надеялся забрать Мириам? – спросил Гийом, словно речь шла о вполне осуществимом желании.

– Не знаю. Жакар указал мне путь, и я им воспользовался.

– Импульсивно. Точь-в-точь как Тибо.

Гийом отложил пастернак и стал вертеть обручальное кольцо, погрузившись в особенное молчание, которое Лисандр никогда не смел прерывать.

– Думаешь, она умеет улыбаться? – спросил наконец Лебель.

– Кто? Мириам? Понятия не имею. Видел лишь туманную дымку.

– А ты?

– Что я?

– Ты умеешь улыбаться?

Лисандр ответил принужденной улыбкой. За что бы ни взялся, все выходило с натугой. И никогда он не выглядел на свой возраст, мальчиком, у которого вся жизнь впереди. Гийом с сомнением покачал головой.

– Редко приходилось, – признался Лисандр.

– Да, редко, почти никогда, – согласился Лебель. – Сколько сейчас принцессе? Полтора года?

– На взгляд восемь или девять лет… Там время течет иначе.

– Уже девять лет! Поверить невозможно!

Гийом снова покачал головой.

– Хочешь туда вернуться?

– Может быть.

– Я помогу тебе.

– Правда?

– И даже пойду с тобой.

– Капитан… Вы видели, в каком состоянии я вернулся. Уверены, что тоже туда хотите?

– Главное, ты вернулся живым, – проговорил Гийом, принимаясь вновь скрести пастернак. – Взгляни на меня. Мне терять нечего.

Последующие дни прошли мирно и однообразно. Главное событие: они сами вырезали шахматные фигуры, совсем не похожие на те, знаменитые, из подземелья, и сели играть. Лисандр мучительно скучал по Сумерке, свистел, смотрел в разные стороны, надеясь, что она его найдет. Пока что приходилось терпеливо делить досуг с капитаном и кротами, которые случайно забредали в их жилище. Есть суп с песком на дне миски и с муравьями на поверхности. Впрочем, невкусная еда никогда не смущала мальчика. Он старался как можно больше помогать Гийому, применял кузнечные навыки: выровнял котелок, наточил топор, наделал гвоздей из обода колеса, найденного в поле. Не говорил ни о Шарле, ни о Матильде, ни об Эме и уж точно не об Элизабет. Гийом ни о ком никогда не спрашивал, словно, расставшись с ними, полностью утратил к ним интерес. Время от времени упоминал Тибо, но ни слова не сказал о живых. Можно подумать, он и себя считал умершим.

Зато охотно рассказывал о Проводнике и настаивал на своей опасной, якобы простой затее: пересечь границу Гиблого леса под землей через его нору. План осложнялся тем, что лес неизменно отторгал чужаков, так что лаз мог попросту сомкнуться с обоих концов и похоронить их. Гийом опасался этого, но после того, как Лисандр объяснил, что «Гиблый лес открывается только своим», и рассказал про шкуру Стикса, стал прикидывать, как использовать Проводника.

С Проводником все тоже совсем не просто. Он наверняка засядет у себя в норе и будет защищать ее изо всех сил. Гийом нашел наилучшее решение и хранил его про себя. Он не показал Лисандру ни одного входа в нору, потому что они уж очень страшно выглядели.

Лисандр, хоть и решил, что непременно вернется в Гиблый лес, совсем не горел желанием ползти под землей во владениях полукровки. Однажды они искали дикий чеснок и нашли под листьями останки кролика. Только задние лапки и шкурку, вывернутую наизнанку, как перчатка.

– Посмотри, все лисы так делают, – заметил Гийом.

С тех пор Лисандр представлял себя выпотрошенным трупом. На все возражения капитан отвечал одно:

– У тебя получится, я обещаю.

Однако обещания Гийома не казались Лисандру убедительными. Мальчик умудрился войти в проклятый лес и выбраться оттуда едва живым. Понадобилось три недели и три горшка отвратительного супа, чтобы он смог мочиться стоя. В смутных воспоминаниях кристаллы кварца сияли в ледяной воде под скрип веток. И лишь слова Сидры звучали с пугающей отчетливостью: «Научись терять».

Он еще не готов. Если пойдет туда снова прямо сейчас, все станет только хуже. Он запечатает единственный портал. Чувствовал это интуитивно, но не понимал, как подготовиться. Что еще он должен потерять? Что у него осталось?

Капитану не нравились колебания Лисандра. Долгие месяцы он ждал недостающей детали, Лисандр принес ее. Больше откладывать нельзя.

Он даже выбрал определенный день. И объявил о нем однажды вечером, берясь за кочан капусты, изъеденный улитками. Начал, как обычно, с бормотанья. Говорил то ли с Лисандром, то ли с капустой, то ли со стенами, бурчал нечто невразумительное, а потом произнес четыре внятных слова:

– В день весеннего равноденствия.

– Что-что?

– Чтобы исправить беду осеннего равноденствия. Дни удлинятся, свет поглотит тьму. В конце марта. Через три недели. Решено.

– Нет, это полный бред.

– Хочешь, чтобы Мириам стала древней старухой? Время в лесу бежит неумолимо.

Лисандр ничего не говорил капитану о словах Сидры, стеснялся. Теперь почесал в затылке, и его осенило:

– Я не готов.

– В смысле?

– Сначала мне надо научиться… Так Сидра сказала…

– Ты говорил с Сидрой?

– Кажется, говорил.

– Не готов, не готов… Чему тебе надо научиться?

– Терять. Она сказала: «Научись терять».

– И что это значит?

– Понятия не имею.

Гийом выбил трубку о каблук. Снова набил ее, но не закурил, а положил на лежанку. Он терпеливо и тщательно изучал Лисандра, как до этого – Проводника.

– Кот у нее? – неожиданно спросил Гийом.

О ком это он? О Сидре? Нет. Об Элизабет, вот о ком.

А прежде никогда о ней не заговаривал, не мог даже имени произнести. При чем тут кот?

– Нет у нее кота, насколько мне известно.

– Значит, она еще ждет меня…

Гийом долго качал головой, взял трубку, собрался набить и увидел, что она уже набита. Опять отложил на лежанку.

– Отнеси ей кота.

– Не понял.

– Начнем с того, что ты отнесешь ей кота. А там посмотрим.

Лисандр в полной растерянности никак не мог взять в толк, к чему клонил капитан. Ответ совсем прост: кот подтвердит Элизабет, что муж жив, но не собирается возвращаться. Кот – знак прощания, а Лисандр – посланец. Гийом поручал ему замкнуть круг. Мучительный. Подавал пример.

Замкнуть круг.

Отпустить на свободу.

Терять, постоянно терять. Добровольно.

– Как же я отнесу кота? Я не могу проникнуть в крепость, – возразил Лисандр.

– В крепость? Теперь они стали называть дворец крепостью? – удивился Гийом.

Тихонько рассмеялся и