Индии не терпелось возобновить погоню за лисой. Волнение и беспокойство, владевшие ею, требовали движения. Быстрого. Стремительного. Чтобы не думать ни о чем, кроме очередного холма или живой изгороди. Это состояние передалось и ее жеребцу. Недовольный остановкой, конь уныло тряс головой и ударял копытами.

– Инди, а знаешь, что я больше всего люблю в Бленхейме, да и в Лонгмарше тоже? – спросил Бингэм.

– Нет. И что же? – спросила она, изображая любопытство.

– Средство для полировки мебели.

– Шутка?

– Знаю, это звучит безумно. Пруст обожал печенье «Мадлен». А я обалдеваю от полироля «Годдард». Я люблю постоять в столовой, когда служанки только-только протерли мебель, и дышать этим запахом. Он улетучивается не сразу. Ты замечала? Запах остается. Утром он смешивается с запахом селедки и бекона, вечером – с запахом фазаньего мяса и грибов. Я очень люблю этот запах. Аромат моих школьных каникул, рождественских и новогодних праздников. Если какая-нибудь женщина вздумает меня приручить, ей достаточно слегка помазать у себя за ушами полиролем «Годдард» – и я ее раб. – Бинг замолчал; Индия решила, что этим все и ограничится, но он добавил: – Инди, пусть это длится вечно. Сегодняшний день. Это мгновение. Пусть время исчезнет. Останется только здесь и сейчас. И все мы. Не хочу ни назад, ни вперед.

– И я бы не отказалась. Целую вечность наслаждаться клубникой со сливками на лужайках Бленхейма.

Вранье. Она не хотела ни клубники, ни сливок, ни здешних лужаек, ни этой дурацкой охоты на лису. Ей хотелось сидеть где-нибудь в Уайтчепеле и пить портер. С Сидом. Говорить о чем-то, что касалось Уайтчепела – места, к которому она все больше проникалась любовью. И с человеком, которого она не смела любить.

– Крокет на лужайке. Долгие прогулки в сумерках. Все женщины в белом, с розами в волосах. Их походка очаровывает. Рай – ничто в сравнении с августом в Англии… Но не бывать тому, – вздохнул Бинг и его улыбка померкла.

– Чему не бывать? – спросила Индия, пропустившая его слова мимо ушей.

– Это не продлится.

– Лето?

– Лето. Мы. Эта жизнь, – пожал плечами Бингэм.

Удивленная грустным тоном, Индия повернулась к нему:

– Бинг, что с тобой? Откуда такое уныние?

– Времена меняются, Инди. Несколько лет назад… да что там, всего год назад Фредди с легкостью выиграл бы представительство от Тауэр-Хамлетс. Сама мысль о каких-то лейбористах, способных оказать эффективное противодействие, показалась бы смехотворной.

Слова Бингэма выбили Индию из потока ее мыслей, заставив прислушаться.

– Бинг, ты, никак, думаешь, что Фредди может проиграть выборы?

– Увы, да. Тори умело используют скандал с ограблением «Крепости». И потом, Фредди недооценил Джо Бристоу. Пресса обожает этого человека. Газеты почти ежедневно пишут о нем, а ведь дата выборов еще официально не объявлена. Нас ждет гонка троих участников. Исход пока неясен, но, если делать ставки, я бы поставил на Бристоу. Он говорит с рабочими на их языке, чего ни Фредди, ни Дикки Ламберт делать не умеют. – Бингэм кивнул в сторону Бленхейма, чьи стены золотило послеполуденное солнце. – Дни прежней эпохи сочтены. И так слишком долго горстка людей владела несметными богатствами.

– Вы из-за этого вчера поспорили? – спросила Индия.

– В том числе, – ответил Бингэм. – Фредди хватил лишку, и понеслось. Его злость в сочетании с хмелем – жуткая смесь. Санни он назвал глупцом, который ничего не желает знать, кроме охоты на лис, а Уиша – вульгарным типом, одержимым погоней за деньгами.

Индия вздрогнула:

– Это его не красит. Хорошо, что Уиша вчера не было. Надеюсь, Фредди хотя бы тебя пощадил.

Бингэм покачал головой:

– Фредди не свойственно кого-то щадить. Меня он обвинил в трусости. Дескать, я зарываюсь в свои исследования творчества Байрона и Лонгфелло, а радикалы и социалисты тем временем захватывают страну.

– Боже мой, Бинг, это он сгоряча! Он так не думает. Нас сейчас давят со всех сторон.

– Нет, он правильно думает. Я не обижаюсь. Фредди – лучший из нас. Единственный, кому хватает мужества нырять в гущу жизни.

Фредди вчера был сильно не в духе. Индия это знала. И выпил больше, чем следовало, что усугубило его состояние. Он осмелел и, когда все расходились по комнатам, шепнул ей:

– Дорогая, не запирай дверь.

Но дверь она все-таки заперла и потом сидела в темноте на постели, не в силах уснуть. Она слышала, как Фредди дергает дверь, потом раздался негромкий стук. Особо шуметь он не решался – могли услышать. Утром он дулся на Индию и высказал свое недовольство. Индия сослалась на привычку. Живя одна в Лондоне, она привыкла запирать дверь. Вот и здесь она машинально повернула ключ, потом быстро уснула и не слышала его появления.

Объяснение выглядело вполне правдоподобным. Фредди поверил ей и перестал дуться. Но дважды такой номер не пройдет. Индия не представляла, как ей вывернуться сегодня. Фредди жаждал близости. Ничего удивительного, ведь он ее жених. Она сама должна была сгорать от желания. Но Индия была холодна. Она желала другого мужчину, желала его прикосновений. Однако неделю назад тот мужчина сказал, что больше не хочет ее видеть.

– Эгеееей! Инди! Бинг! Где остальные?

Индия обернулась, увидела подъезжающую Мод и даже обрадовалась. Появление сестры оборвало поток ее мучительных мыслей.

– Мод, ты, никак, с лошади падала?

Одежда Мод, руки и даже лицо были забрызганы грязью. Шляпа исчезла, а из волос торчали прутики и листья.

– Я пыталась не отставать от мужчин. Мы перемахнули через высокую стену и оказались в болоте. Грязь там была по колено. Они погнали дальше. Я решила, что с меня хватит.

– Ты не падала?

– Удержалась.

– Где они сейчас?

– Спроси чего полегче. Они поперли в лес. Фредди орал, что лиса его. Уиш ему не уступал. Санни трубил в свой идиотский рожок. Собаки лаяли, как церберы.

– Что будет, если они и впрямь наткнутся на лису? – спросил Бинг. – Уиш не забыл пистолет?

– При нем. Сама видела, – ответила Мод. – Размахивал им в доме. Горничную напугал.

Уиш любил азарт погони, но терпеть не мог завершение охоты. Он прекрасно стрелял, избавляя добычу от лишних мучений.

Фредди за завтраком поддразнивал Уиша, говоря, что тому никогда не стать политиком. Зверье в палате общин опаснее лис, а стрелять в противников запрещено.

– Глядите! Они возвращаются! – крикнул Бингэм, вытягиваясь в седле.

Уиш и Фредди неслись к ним по пустоши, явно соревнуясь друг с другом. Уиш вырвался вперед. Фредди его нагнал. Потом оба поехали трусцой, возвращаясь обратно тем же путем.

– С тебя, старик, двадцать фунтов, – сказал Уиш, когда они с Фредди подъехали ближе; увидев Мод, забрызганную грязью, он засмеялся. – Неудачные румяна ты выбрала. По мне, так темноваты.