у нас. Леонов был настолько уверен в крушении социализма, что «своей дочери Ирине… за десяток лет до наших дней (До 1991 года. – А.С.) внушал, что ей придется жить в ином обществе»[29].

Заслуживают внимания слова генерала о том, что представлял из себя в то время КГБ: «Не одному мне приходили в голову мысли: “Что же делать?” Не раз мы обсуждали эти вопросы в кругу самых близких сослуживцев… Надо признать, что идея бунтарства, выступления в какой бы то ни было форме против существующего строя казалась нам неуместной»[30].

Итак, мысли о ликвидации социализма преследовали его. Как следует из повествования, генерал был сторонником западной демократии; она уже была заложена во многих соцстранах в виде многопартийности и выйдет «…на арену в подходящий политический момент»[31]. Который Леоновы и подготавливали.

Например, рассказывая о Коста-Рике, этом «единственном островке спокойствия» в Латинской Америке, Леонов объясняет, почему там «спокойствие»: «Там давно укрепились основы буржуазно-демократического строя в результате широкого развития мелкой и средней собственности»[32]. (А ввиду приверженности Леонова идеям демократии, ему «…искренне было жаль Никиту Сергеевича», свергнутого соратниками по Политбюро, отказавшимися «…поддержать и развить… начатые <Хрущёвым> демократические процессы»[33]).

Леонов не видел никакой другой силы, кроме КГБ, которая смогла бы взамен социализма «развить демократические процессы». Вот, например, читая Грема Грина, он ловит себя на мысли, что отдельные фрагменты книги относятся непосредственно к нему: «мне казалось, что однажды КГБ возьмёт власть в свои руки и тогда окажется, что <3ападу будет> гораздо проще вести дела с прагматиками, чем с идеологическими попугаями»[34].

А какой идеологии придерживался сам Леонов? Он об этом не пишет, но восхищается власовцами. Вот, например, он описывает встречу с бывшим солдатом РОА, жившем в Перу. Тот растрогал Леонова так, что будущий генерал разразился следующим рассуждением: «…Наверное, не все рассказал мне солдат РОА о своих делах в военное лихолетье, но кто же должен нести самую главную ответственность за миллионы разрушенных домов, миллионы изувеченных судеб, за трагедию народа? И ответ только один: те, кто захватил право решать судьбу страны. За то, что немецкие армии дошли до Сталинграда, выморили голодом Ленинград, унесли жизни 27 млн людей, ответ перед историей будут нести Сталин и те, кто по его доверенности проводил политическую и военную линию партии»[35]. Вот так! Профессор МГИМО, академик РАЕН, генерал-лейтенант КГБ Леонов в соответствии с канонами западной пропаганды повторяет, что ответственность за начало войны несет не агрессор, а жертва агрессии. Что ж этот ненавистник страны не подал в отставку, не отказался от генеральской зарплаты и квартиры – пошёл бы в диссиденты…

Так что на защите интересов России стояли только рядовые чекисты (офицеры и генералы), но не руководители.

До сих пор остаются тайной обстоятельства побега из Москвы полковника КГБ и агента Ми-6 Олега Гордиевского. Как только его заподозрили в шпионаже, то сразу установили за ним наблюдение. Но Крючков распорядился наблюдение снять. И англичане спокойно в багажнике машины его вывезли в Финляндию [221; с. 238].

Крючков встречался с Робертом Гейтсом, будущим директором ЦРУ, в ресторане “Maison Blanche” в декабре 1987 года. Организатором встречи был советник президента по национальной безопасности генерал Коллин Пауэлл [221; с. 239]. В те годы Крючков занимал должность начальника ПГУ, а Гейтс был замом директора ЦРУ. В октябре 1988 года Крючков станет председателем КГБ, а Гейтс – директором ЦРУ. Ясно, что они координировали свои действия.

Активным участником в «совместной революции» была “Rand Corporation”, один из главных советологических центров. Другая структура – американская «общественная организация» «Институт Поиска общей платформы» (глава Джон Маркс). С советской стороны посредниками «революции» выступали Советский комитет защиты мира и «Литературная газета» [221; с. 240]. Действия координировал Институт системных исследований в Вене.

Первая встреча представителей ЦРУ и КГБ состоялась в редакции «Литературки» в начале января 1989 года. Координатором с принимающей стороны был политический обозреватель Игорь Беляев, автор статьи «Ислам», в которой говорилось о будущем конфликте по оси «мусульмане – остальные». Эта статья вписывалась в «теорию» 3. Бжезинского о необходимости «войны цивилизаций» [221; с. 240].

Вторая встреча состоялась полгода спустя в штаб-квартире “Rand Corporation”. Среди советских участников, кроме Беляева, были и два генерала КГБ – Валентин Звезденков и Фёдор Щербак. Звездников – специалист в области борьбы с терроризмом, а Щербак – зам. начальника ВГУ и начальник 6-го Управления (защита государственных секретов в экономике). С американской стороны участвовали Д. Маркс, Уильям Колби (бывший директор ЦРУ) и Рэй Кляйн (бывший зам. директора ЦРУ).

Итак, тайные контакты (от народа и «простых» сотрудников ЦРУ и КГБ) осуществляли руководители разведок. Небезызвестный Виктор Луи говорил: «В наше время всякий разведчик как минимум двойник». Сотрудничество разведок проявилось, в частности, в передаче и опубликовании на Западе воспоминаний Хрущёва.

Здесь надо сказать о, как писали тогда, моральном облике сотрудника КГБ. Нет, не так: о моральном облике не сотрудника КГБ, а руководящих работников и работников т. и. «престижных» управлений – ПГУ (разведка) и ВГУ (контрразведка).

В 60-80-е годы в СССР были категории населения, которые постоянно выезжали за границу на работу. Это: моряки торгового флота, спортсмены и артисты, дипломаты и разведчики, а также туристы (в основном, в соцстраны).

Самой многочисленной группой были моряки. Таковых за период с 1954 по 1985 годы было около 600 тысяч. Из них не вернулось на родину около 20 человек. Но при этом это мизерное количество предателей среди загранплавающих можно уменьшить ещё вдвое, поскольку половина из этих двадцати пропала без вести и, скорее всего, стала жертвой припортового криминала (т. е. по пьянке). Такие, даже более чем мизерные показатели по данной профессиональной корпорации очень удивляют, поскольку на фоне тогдашних своих соотечественников они, как правило, отличались наибольшим мещанством и склонностью к некоторым видам криминальной деятельности (спекуляция, незаконные валютные операции и прочее).

Другой многочисленной корпорацией советских граждан, регулярно бывавших в капстранах, являлись спортсмены. За указанный период их там побывало несколько десятков тысяч. Количество перебежчиков из них около десятка. Доля столь же мизерна. Например, из примерно тысячи шахматистов, побывавших за это время в капстранах, перебежчиком был только один – Корчной.

Примерно такие же показатели были и у нескольких тысяч представителей творческой интеллигенции (музыканты, литераторы, актёры, балет и т. д.)

Но больше всего побегов было у других. Это – сотрудники внешней разведки КГБ и дипломаты. Причём и здесь разведчики значительно опережали даже дипломатов. Из побывавших в 1954-88 годах в зарубежных командировках примерно 5 тыс. разведчиков, перебежали на